— Вы вовсе так не выглядите, — сказал галантный Александр.
Манди откинула волосы со щек и выпрямилась.
— Моя мать была рождена в роскоши знатного и богатого рода. Шелка, драгоценности, прекрасные лошади… и однажды она отказалась от всего и сбежала с моим отцом. Не думаю, чтобы я так поступила.
Александр задумчиво посмотрел на нее и спросил:
— Вы действительно так этого хотите — шелка, украшения, прекрасные лошади?
— Ну конечно же, — сказала Манди тоном, в котором не чувствовалось ни капельки сомнения. — Вечерами, когда я не могу уснуть, то лежу с закрытыми глазами и мечтаю обо всем этом… Одежды из редчайших тканей, и кто-то другой потрудился над тысячами мельчайших стежков. Служанки приносят воду, стирают, готовят изысканную еду… У меня гладкая, мягкая, ароматная кожа; и вот с комнатной собачкой я восседаю в окружении пуховых подушек и лакомлюсь засахаренной сливой и миндальными цукатами. А потом я выезжаю на испанском скакуне, и мужчины восхищаются моей красотой и изяществом и усыпают цветами путь…
Манди наклонилась, расстегнула и сбросила башмаки. На поверхности воды заманчиво мерцали блики. Присев на самый бережок, девушка с наслаждением опустила ноги по щиколотки в прохладный поток.
Глянув через плечо, она увидела, что Александр улыбается.
— Вас это развлекает? — спросила она с вызовом.
— Что вы, — быстро парировал Александр. — И если я улыбаюсь, то лишь потому, что не могу вообразить описанную вами леди окунающей пальчики в реку даже в знойный полдень.
— А вот и нет, — напористо сказала Манди. — Будь я властительницей, то делала бы все, что захочу, — и она с удовольствием поплескалась, забрызгав подол платья.
— Но все ваше состояние принадлежало бы вашему отцу или мужу.
Манди вскинула голову и сказала твердо:
— А вот и нет, будь я вдовой. Тогда все принадлежало бы только мне, и я сама решала, с кем и как делить и на что тратить…
Александр хмыкнул, явно выражая сомнение, и сказал, щурясь:
— Но вы никогда бы не улыбнулись. От цукатов зубы сгниют и выпадут.
— А вы-то сами о чем мечтаете? — с легким нетерпением и насмешкой спросила девушка. — Что-нибудь предстает перед вашим мысленным взором?
— Предстает, — подтвердил Александр. — В том числе и кошмары.
Она увидела, что он сжал кулаки, а рубцы на запястьях, не полностью сошедшие даже за десять недель после бегства из монастыря, побелели.
— Монастырь, да? — спросила Манди.
Александр молча кивнул.
— А почему вы не захотели стать монахом?
