— Но…
— Никаких «но»! Можешь смело убить любого, кто попытается тебя упрекнуть в этом… эпизоде. Заодно и остальные не полезут.
— Ты… в самом деле не считаешь меня… хуже? — пытаясь отвести взгляд.
— Вот еще! Если ты только не попытаешься снова сойти с ума!
— Нет, наверное, нет…
— То-то же! — теперь Эрн улыбался уже не только глазами. — Все, ты чистый. Вылезай.
— Сейчас. Ты не мог бы…
— Ты решишь заделаться стеснительной девицей? — усмехнулся целитель, подавая полотно для обтирания. — Кого-то раньше сам бес не мог заставить смутиться. К тому же теперь ты вряд ли сможешь покраснеть. Хоть, я вижу, и пытаешься. Кстати, ты не голоден?
— Нет. Ты же дал мне свою кровь.
— Это была радикальная мера. Так что мог и проголодаться.
— Не успел.
— Ладно. Как ты в целом? Нигде не болит? Все зажило?
Щен чуть потянулся, поморщился, потом сказал:
— Вроде все нормально. Хотя и не совсем.
— Хорошо. Еще день — и будешь в порядке. Покажи руки.
Мужчина повиновался, но все-таки спросил:
— Зачем?
— Тебя удерживали в специальных оковах, способных справиться с такими, как мы. Но ты так рвался, что содрал кожу и плоть на запястьях почти до костей. Я опасался, что останутся шрамы или повредятся двигательные способности. Могли пострадать и сухожилия, — все это Эрн говорил, тщательно осматривая и ощупывая запястья. Его пальцы касались кожи легче крыльев бабочек. — Нет, вижу, заживление идет лучше некуда.
— Шрамом больше — шрамом меньше. Какая разница? — глухо заметил Щен.
— Так как тебя лечил я, то шрамов у тебя почти и нет, — с некоторой гордостью отметил Эрн, и его поглаживания стали более ощутимы и переместились на предплечья, плечи и выше. Щен вздрогнул, но ничего не сказал, но от целителя ничего не утаилось, он спросил: — Тебе неприятно?
— Да… нет… Не знаю. Это странно и…
— И напоминает о том, что произошло?
— Да! — почти выкрикнул Щен и нервно потер плечи. — Но ты всегда был так добр ко мне… Даже когда не должен был. И я… Я не понимаю, что со мной. Это из-за того, что я изменился или…
— Все с тобой нормально. Только царь со своей последней выходкой… — глаза Эрна сверкнули гневом.
— Могу я спросить одну вещь? — осторожно поинтересовался Щен, так как этот взгляд очень напомнил ему другой…
— Да, конечно.
— Почему царь позволяет тебе разговаривать с ним… так…
Эрн вздохнул, потом все же ответил:
— Идем в комнату, это долгий рассказ. Вообще-то это считается тайной. О ней знают лишь единицы. Не удивлюсь, что список еще сократился: царь у нас скор на расправу. Но я слишком зол на него, чтобы считаться с его желаниями.
