Вы – муж и жена из Одессы. Я отдыхал там на море лет шесть назад. Так вот, вы – те самые люди, у которых я снимал угол. Ну, а дальше – дальше по обстоятельствам.
Войдя в квартиру, Михаил дружелюбно, что на самом деле бывало не часто, поприветствовав героически ждавших его в столь поздний час родителей, быстренько уселся за остывший ужин и, кстати, так невзначай, сообщил им, что утром, когда они ушли на работу, звонили его старые знакомые из Одессы – Алик и Таня. Они приехали на денек в столицу за покупками и, может быть, сегодня могут прийти в поисках ночлега.
– В такое позднее время?
– Мама, у них в наличии – всего один день. За который надо успеть обежать всю Москву и купить по многостраничному списку уйму различных, чаще всего абсолютно никому не нужных вещей…
– А ты их хорошо знаешь? – спросила мама, немного встревоженная последней новостью.
– Разумеется, – уверенным тоном произнес правдивый сын, – я жил у них почти месяц.
Тут раздался звонок.
– А вот и они. – Михаил поспешил в прихожую и уже через секунду загремел там входными засовами.
Внешний вид одесситов не вселил в родителей здорового оптимизма, молодые люди были явно «навеселе», а Алик к тому же сжимал в мозолистой пятерне ручки сумки, в которой призывно позвякивали только что приобретенные «пайзеры». Михаил Викторович поспешил вмешаться в ситуацию:
– Проходите, ребята, раздевайтесь. Кстати, как поживает бабушка?
– Чья? – учтиво поинтересовался Алик.
– Ваша! Которая всю дорогу вязала носки. Когда я отдыхал у вас.
– По-прежнему вяжет! – недовольно отрезал Алик.
– А дядя Вова?
– В порядке. Рыбу ловит и даже не сушит ее, а ест сырой. – Алику, видно, игра понравилась. Он отвечал быстро и конкретно, хотя и с некоторым раздражением.
– А Костя поступил в мореходку?
– Это который?
– Это тот, у кого дядя – адмирал.
– Поступил.
– А Варенька? Учится, наверное, на пятерки?
– На пятерки.
– А…
– Послушай, Миша, ребята устали с дороги, а ты пристал с расспросами, – вмешалась успокоенная детализацией мама. – Проводи гостей в твою комнату, тебе же я постелю на кухне.
Жигульский привык к порядку, все намеченное он любил всегда доводить до конца, поэтому, прежде чем сопроводить собутыльников до личного дивана, он все же задал последний вопрос:
– А как Гога? Мальчик маленький там бегал… Черненькой такой…
Алику все катастрофически надоело, «дедушка кайф» уже ослабил свое действие, надо было принимать кардинальные меры для восстановления «статус-кво», и поэтому, состроив жутчайшую гримасу на своей молодецкой откормленной физиономии, он тихо сказал:
