– Перевал. – Кирилл съехал с дороги и остановил машину.
Они стояли на небольшой площадке, на макушке в окружении гор. Прозрачные облачка плыли внизу. На вершину медленно, будто жук, выбрался груженный углем «МАЗ», оставленный дядей Мишей на переправе. Он прополз мимо и нырнул направо, а они повернули налево и стали спускаться в долину Нальчана.
Это было одно из живописнейших мест. Тайга здесь густела. И сама долина, и ведущий к ней склон казались накрытыми сплошным зеленым покрывалом разных оттенков. Пылал июль. Лето гнало вверх живительные силы земли. Все должно было успеть расцвести, созреть, выплеснуться красотой, дать продолжение новой жизни и приготовиться к стремительному увяданию.
– У нас везде примерно одинаково, – на ходу рассказывал директор прииска Степан Алексеевич Доманов.
Они остановились недалеко от промывочного прибора. Из неглубокого котлована два бульдозера толкали к нему пески.
– Да, было сумасшедшее золото, – с напором говорил Доманов. – Он возвышался над Клешниным на две головы и, чтобы не смотреть на «первого» сверху вниз, деликатно отходил чуть в сторону. – Было! И по сорок, и по сто сорок граммов с куба брали. И больше брали. У меня в сорок пятом лотошники по консервной банке песка сдавали. А если «щетка» какая, то пинцетами, черти, приспособились «тараканов» выковыривать. Был стимул. – В голосе его послышался вызов. – А как же – за два грамма получи грамм табака или спирта. Даже ресторан для лотошников открыл – прямо на прииске. И поваров собрали, и официанты бегали, и аккордеонист играл. Сдал две нормы – получи жетон, сиди, наслаждайся разносолами, «Риориту» слушай. Такие вот дела. И после войны ручеек был. – Лицо Доманова расплылось от удовольствия, будто он ел что-то очень вкусное. – До килограмма доходило. Ураган! Я про него – молчок! План горит, а то, будь оно неладно, допзадание спустят – тогда туда. Строю личную гвардию, нашарахаю их в душу и в гриву – и вперед! Намоют килограммов сто – и обратно.
– Не боялись? – почти добродушно улыбнулся Клешнин.
– А как же! – искренне удивился Доманов. – Опасался. Большое начальство, башку могло оторвать.
– Могло, – подтвердил Клешнин. – За подрыв валютных основ государства.
– Так ведь план не дашь, быстрей оторвут. Факт! Вот и выбираешь из двух зол, а какое меньшее, не разберешь.
– До сих пор выручает ручеек? – Клешнин поднял серый кусок тали, повертел в руках.
– Кончился. – Доманов с интересом взглянул на «первого», будто усомнившись в его здравомыслии. – Нынче не знаю, выкручусь ли… А дальше и не загадываю.
