— Да.
— Это поле принадлежит Джадду Поттенферу, и я бы не хотел, чтобы он схватил тебя, когда ты будешь гонять его овец.
Таллис очень зло и серьезно посмотрела на отца. И долго молчала. Наконец, когда он занервничал, она отчеканила:
— У меня дела поважнее, чем гонять овец.
Стоял вечер, приятный и ясный, сумерки только начинались. Из церкви Теневого Холма доносились звуки вечерни, в летнем воздухе негромко и приятно звенел колокол. Таллис спустилась к Виндбруку, Ручью Охотника, и медленно шла между деревьями. Она спрашивала себя, рискнет ли она пересечь безымянное поле и войти в Райхоупский лес. Ей настолько хотелось опять побывать в разрушенном доме, что она была готова рискнуть. Но все-таки она чувствовала, что этот дом... он чужой, не ее. В то время как Кряж Морндун — как и проход между сараев, и Луг Пещеры Ветра — были ее творениями.
Сегодня, во время бесконечно скучного полдня в Глостере, она пришла к выводу, что самыми важными для нее местами являются лагеря. А разрушенный дом интересовал ее по двум причинам: во-первых, именно из него Гарри рискнул отправиться в Иноземье, в Старое Запретное Место. И, во-вторых, именно там жили два человека, которые изучали лесных «мифаго». Согласно дедушке — и ее собственному видению — они должны были записывать свои наблюдения, и эти записи, дневник, возможно еще там. А в нем ключи к тому, что такое эти самые мифаго. Они восхитили ее дедушку, а тот передал свое восхищение Таллис.
Они сделаны из одного теста. Она — его внучка. Твердый непреложный факт. Все это знали. Дед начал, она продолжит; у них одна цель. И хотя эта цель не поиск ее брата — дедушка Оуэн умер до того, как Гарри исчез во второй и последний раз — у них тот же самый опыт. Таллис была убеждена, что этот опыт должен помочь найти путь в странный лес, в не имеющее имя запретное место, которое поймало в ловушку брата и которое, кажется, занимает то же самое место, что и мир Теневого Холма, хотя его и не видно.
Вечером Таллис — надеясь, что Гарри опять сможет позвать ее — отправилась в лагерь на Кряже Морндун. Дойдя до Виндбрука, она присела отдохнуть под деревьями напротив Поля Холма. Слушая плеск воды, она внезапно увидела картину, восхитившую ее своей невинностью: два олененка пили из спокойного водоема в том месте, где ручей расширялся.
Два замечательных создания, одно чуть меньше другого. Таллис слегка пошевелилась за поваленным деревом, из-за которого смотрела на животных, и немедленно более высокий и более нервный олененок вскинул голову и стукнул в землю копытами. Его уши встали торчком, а в огромных темных глазах вспыхнула тревога. Пока его товарищ беспечно пил, более осторожное животное пробежало по берегу ручья, остановилось и прислушалось. За ним лежало поле, протянувшееся к самому кряжу с заросшими лесом земляными валами. Над кряжем висело невероятно синее вечернее небо, солнце только начало заходить. На голую землю кряжа опустились темные птицы и начали деловито клевать. Вечер был настолько ясен, что Таллис видела каждую деталь их тел.
