Приложил я птичке. В аккурат, по основанию шеи попал. Рассмотрел пристально свой трофей. Крупные перья на спине, на боках чуть поменьше. Голая отвратительная шея со стариковским пухом. Пуда два этот экземпляр весит. Я сделал шаг назад… и споткнулся о торчащий из земли меч. Находка! А меч то получше моего ржавого будет! Я без раздумий спрятал ржавый меч в торбу (рюкзак, баул, вещмешок), а найденный прицепил слева по борту. Висевший на дереве скелет скалился в прощальной ухмылке, когда я прошел дальше вниз. Тут же мне пришлось испытать найденную железяку — из-за поворота на меня ринулась еще одна птичка. Ее я уложил мастерски — меч был неплохо наточен и снес дурью башку с первой попытки.
— Тьфу! — сплюнул я, — какими это огородами прошел Диего, интересно мне знать, когда альтернативы этому серпантину нет. И все твари живые… а может, с похмелья никто связываться не захотел?
Все когда-нибудь кончается. Рано или поздно. Кончился и этот полубесконечный спуск, началась равнина. Я с наслаждением сунул голову в ручей, напился воды и сполоснулся от пота, косясь одним глазом на островок посередине. Там коротали время еще две птички, раза в два покрупнее мною встреченных. Эти точно были весом со взрослого казуара — мускулистые ляжки не оставляли сомнения в том, что по хорошей дороге эти твари могут догнать даже старшину Полещука на мотоцикле. Я отполз от ручья и поплелся дальше по тропинке. Ну, наконец-то! Живые люди!
Два мужика в боевой раскраске коммандос стояли справа от тропинки у изгороди и оживленно что-то обсуждали. На их плечах болтались всамделишние луки. Чуть поменьше, чем у Диего, но тоже немаленького размера. Беседа лилась ручьем, причем ее смысл по обрывкам фраз я вроде как уловил. Более опытный охотник (охотники, ба!) поучал молодого, что обо всем, что находишь, трепаться не следует. Нашел — продал — деньги пропил. Вот и весь смысл бытия. Молодой отбрехивался, что больше на эту удочку он точно не попадется, а старый скептически ухмылялся, видимо вспоминая себя в этом возрасте.
— Эй, ты! — воскликнул молодой, когда я уже намылился прошмыгнуть мимо, — иди сюда, не бойся! Меня звать Ретфорд, а тебя?
— А меня нет! — попытался пошутить я, но то ли у обоих охотников лицевые мускулы были слабо развиты, то ли чувство юмора они забыли дома — никто из них даже не поморщился.
— Марвин меня звать, — ответил я хмуро. Черт его знает, как с этими трапперами разговаривать.
— Это не тебя повесили на празднике тыкв? — спросил Ретфорд, а старший покрутил пальцем у виска.
