— С такими орлами горы свернуть можно, — размышлял Вася. — Дотошность во всём. Не думая о красоте, прежде всего о добротности, удобстве и долговечности заботятся, а потом красота у них как-то сама по себе выходит. У всех какая-то удивительная природная сноровка. Если горожанину всё ещё надо рассказывать, что такое хорошо и что такое плохо, то деревенского жителя надо просто обеспечить работой, и тогда у него в голове само по себе всё выстроится. Крестьянин становится нравственным только в труде; ни проповедовать ему, ни урезонивать его не имеет смысла, если он безработный… Божьи заповеди и государственные законы для него — пустое место, если поля бурьяном и чертополохом поросли. Попробуй заставить его отказаться от водки, коль земля вокруг него ничего не рожает, бездельничает. Его совсем не волнует, он ли или кто-то другой виноват в том, что поля не пашутся. Просто, если не пашутся — значит, правды нет, справедливости нет, морали нет, смысла жизни и Бога нет, потому что с незапамятных времён крестьянин и земля — одно и то же. Мужик и ведёт себя в соответствии с состоянием земли: если она даёт хлеб — он нравственный, если же не даёт, то ему на себя и на весь мир плевать. Вот такая у них наркотическая зависимость друг от друга… Эх, Россия, Россия… Такие времена, что и не умрёшь теперь за тебя. Жить надо. Погружаться в рутину, подобно бухгалтеру, и дебет с кредитом сводить, баланс восстанавливать. Столько-то израсходовали, такой-то доход получили, такие-то имеем основные средства, которые увеличим в будущем месяце за счёт того-то и того-то. Скука неимоверная, — а что делать? Тебе, Россия, требуется скучный подвиг, протяжённый во времени. Подвиг скрупулезного бухгалтера, а не богатыря. Андрей Болконский, поворачивающий вспять отступающие дивизии, сегодня не пройдёт, потому что нет ни знамени, ни дивизий, ни тылов, ни оружия. Ничего нет, поэтому будем просто работать. Изо дня в день.
Так прошло ещё двадцать пять дней. О Васе Молотобойцеве судачила вся деревня, а он только, знай себе, посмеивался и помогал людям. Ранним утром 31 января к нему пришёл Вовка Остапенко.
— Уезжаешь? — спросил Вовка.
— Да.
— А мы?
— Сами теперь, — ответил Вася. — Кстати, где остальные? Сегодня день получки, если что.
— Я за всех… Мы вчерась с пацанами побакланили и решили, что денег не возьмём. Я говорить не умею, Васёк, но ты меня понял. В общем, спасибо тебе за всё.
— Деньги возьмёте, иначе я их по ветру развею. И вот что. Приезжайте-ка завтра в город. Прошвырнитесь по рынку, сходите в кино, а вечерком отправляйтесь по адресу Советская 132.
