Выпрямившись на кургане, Левандовский повернулся к бритоголовым, прочертил обрубком кровавую полосу на лице и скомандовал:
— Товьсь! — Крест поднял пистолет. — Цельсь! — Крест поймал Алексея в прицел. — От российского информбюро! Мать: Крестова Маргарита Васильевна, 1957 года рождения, уроженка Одинцовского района Новосибирской области, русская. Отец: Крестов Анатолий Фёдорович, 1955 года рождения, уроженец Первомайского района Новосибирской области, русский. Сын: Крестов Николай Анатольевич, 1981 года рождения, уроженец Первомайского района Новосибирской области, русский. Член фашистской партии с 1998 года. Характер — нордический. С товарищами по работе сдержан. В связях, порочащих его, замечен не был. Дед: Крестов Фёдор Михайлович, 1918 года рождения, уроженец Первомайского района Новосибирской области, русский. Двадцать седьмого июня 1941 года добровольцем ушёл на фронт. В составе 242-ой стрелковой сибирской дивизии участвовал в битве под Москвой. Поднявшись из обледенелых окопов в сорокаградусный мороз, в рядах отдельного лыжного батальона перешёл в контрнаступление. В боях с немецко-фашистскими захватчиками был награждён медалью «За отвагу». В сражении за деревню Смирновку подбил вражеский «тигр» ценой собственной жизни. Пал… смертью… храбрых… Пли!
В глазах Креста потемнело. Он сам не понял, как его рука согнулась в локте, а палец нажал на курок. В берёзовой роще раздался выстрел в воздух и страшный крик:
— Слава… павшим… героям!!! — Крест бросил пистолет Брому и встал рядом с Левандовским.
— Товьсь!.. Цельсь!.. 42-ой год. Сталинград. Высадка роты балтийских морпехов на берег Волги. «Город взят», — празднуют победу в гитлеровской ставке. Ты меня слышишь, Бром? Город взят. Так уже думали все, кроме ста реалистов из упомянутой мною роты, которой командовал твой дед — капитан Браминский. Он и его матросы были уверены в том, что Сталинград — не Гитлербург ещё минут двадцать, а если повезёт — тридцать. Повезло, Бром. Они прожили сорок минут. Вот такие они были славные реалисты. Последнего из них подняли на штыки в двадцать минут четвёртого, а уже в двадцать пять минут четвёртого на берег Волги высадилась новая рота, но уже романтиков, которые решили, что будут удерживать береговой плацдарм в течение часа. Они были наивнее бойцов твоего деда, поэтому не дожили до своей мечты пять минут, а бойцы твоего деда пережили её аж на десять. Матросы комроты Браминского погибли счастливыми людьми, Стас, потому что были реалистами… Романтики и реалисты, оптимисты и пессимисты, умные и не очень — они продлевали жизнь Сталинграду на десять, двадцать, сорок минут, пока не сделали его бессмертным. Пли!
