Дальше Левандовский мысль развить не успел, потому что увидел, как дежурный скинхед показывает на него пальцем лидеру группировки — Виталию Стёгову, худощавому подтянутому парню с властным и решительным взглядом. Бригадир внимательно посмотрел на Алексея и спокойным голосом, — который сам собой устанавливается у людей, пользующихся непререкаемым авторитетом, — сказал:
— У нас боевое пополнение, господа. Ещё один маменькин сынок решил, что…
— Лёха, — с вызовом перебил Левандовский. — Меня зовут Лёха.
— Ещё один маменькин сынок Лёха, — продолжил Стёгов, — решил, что имеет право носить форму нациста, будучи трусом и хлюпиком.
— Проверь меня.
— Проверим, не волнуйся. «РНЕ» — это тебе не институт благородных девиц. Здесь все связаны кровью черномазых и железной дисциплиной. Беспощадное уничтожение врагов нации, беспрекословное подчинение командирам боевых «пятёрок», личное мужество — законы для национал-патриота. — Фанатичная вспышка в глазах, выброс правой руки вперёд. — Зиг!
— Хайль!!! — взревели скинхеды.
— Они занимают наши рынки, трахают русских баб! Зиг!
— Хайль!!!
— Сбывают наркоту, травят людей пойлом! Зиг!
— Хайль!!!
— Образуют преступные сообщества, проникают в высшие эшелоны власти! Зиг!
— Хайль!!!
— Отнимают рабочие места, мусорят в городах, плюют на наши законы! Зиг!
— Хайль!!!
— Втаптывают нас в грязь, смешивают с дерьмом, смеются над нашей беспомощностью! Заплачут!
— Хайль!!!
— Завоют!
— Хайль!!!
— Подохнут!
— Хайль!!!
У Левандовского волосы встали дыбом. Заурядная идеологическая накачка, за каждым словом которой стояли непримиримая ненависть и звериная жестокость, нашла одобрение в душе Алексея, и он ужаснулся своей слабости. Забылась горячая молитва у ограды храма, ускакала на задворки памяти цель, с которой он пришёл в «РНЕ». Вспомнился азербайджанец, торгующий спиртом возле виадука в самом центре города, потом — цыгане, промышляющие героином и ханкой на «Полярке», далее — китайцы, продающие ширпотреб на одном из рынков, затем отважные и вульгарные девчонки, по глупости увядающие в руках хачиков, и Алексей как недорезанный заорал «хайль» вместе со всеми.
Вооружённые автоматами злобы, опоясанные патронташами мести, увешенные гранатами жестокости, скинхеды вышли на улицы города, чтобы разрядиться и посеять страх и панику в сердцах иностранцев. Блевота смело шла по местному Бродвею, в ногу шагала. Чтобы не наступить в неё, люди шарахались в сторону. Парочки влюблённых вспархивали со скамеек и, взявшись за руки, улетали в более безопасные места.
