– Значит, она ничего не передавала?
– А что она должна была передать?
В окне мелькает мама. Сейчас она войдет и будет мыть руки, так что у меня осталось ровно тридцать секунд.
– Я думал, может, она передаст записку. Про музыку… Или про сериал «Сайнфелд», или про куриный шницель…
Вероника показывает мне красноречиво пустые ладони.
– Эта девочка если и открывает рот, то говорит такое, что я даже повторять не буду. Как у тебя со стулом?
Я тяжело вздыхаю и закрываю глаза.
– Нормально. Ходил и по-большому, и по-маленькому, трижды ночью, раз с утра.
И никаких тебе секретов, никакой тайны частной жизни. Вероника достает ручку и бегло делает пометки в моей карточке, затем меряет мне температуру.
– Когда я на таких девиц смотрю, думаю, Господи, какое счастье, что родила пацанов, – продолжает Вероника. – Сплошные перепады настроения.
Завтрак мы не хотим, ничего не хотим, анкету заполнять не будем, шторы открывать не желаем… А ты бы слышал, как она разговаривает с матерью!
В этот момент, вытирая руки, входит мама.
– Доброе утро, Вероника. Он покакал!
– Мам, она уже в курсе. Но спасибо.
– Вот, о чем я и говорю! – произносит Вероника. – Мальчики – они вежливые. Относятся к матерям с уважением.
Я выбираюсь из кресла и тащу капельницу к кровати, где затем пытаюсь как-то втиснуться между туго натянутых простыней.
Так начался больничный день номер двадцать пять, пятнадцатый после трансплантации.
– Как насчет партии в «Колл оф Дьюти», мам?
– Только если ты готов умереть! – восклицает мама и тут же спохватывается.
Я смеюсь и качаю головой.
…В ушах у меня звенит от грохота пулеметов в игрушке. Мамин герой умирает уже в пятидесятый, наверное, раз. И тут я слышу какой-то звук из реальной жизни, не из колонок компьютера. Кто-то кричит.
Два голоса. Люди кричат друг на друга.
Я приглушаю громкость.
– Ну и кто теперь подслушивает? – говорит мама.
– Тсс!
За стенкой – голос матери соседки:
– Почему ты так со мной поступаешь?!
Это «со мной» коробит больше всего. Близкие должны говорить: «ты поправишься», «вот пройдешь курс химии, и мы поедем в Диснейленд», или «мы будем молиться, и Бог не оставит нас в беде». Нельзя превращать болезнь в мелодраму, в которой главный герой – не больной, а ты.
– Надо было слушать меня. Жить как нормальные люди…
– То есть, это я виновата? Потому что устроилась на работу?
– Тебе не нужна была эта работа! С твоим умом – и сертификат косметолога…
– Ты не понимаешь! Это серьезный диплом…
– Это бумажка, чтобы подтереться!
