Проклятье Победителя | страница 62



— И что же? Ты не знаешь всего. Люди могут быть несчастными по многим причинам. — В голосе Арина слышалось нетерпение, и Кестрел предположила, что он говорит уже не о капитане. — Что тебе известно о несчастье? — спросил он. — Почему ты думаешь, что можешь видеть сердца людей?

Он пришпорил лошадь, и загадка сенатора и капитана вылетела из головы Кестрел, когда ей пришлось обращать внимание на то, чтобы не отставать. 

Глава 17

Отец Кестрел воспринял смерть капитана стражи намного серьезнее, чем Ронан и Арин. Во время следующего урока в библиотеке Кестрел упомянула печальное происшествие, и на лбу генерала образовались глубокие морщины.

— У Оскара были враги? — спросила девушка.

— Враги есть у всех.

— Может быть, кто-то намеренно усложнил его жизнь.

— Или заставил его упасть на собственный меч. — Увидев удивление дочери, генерал объяснил: — Совсем не сложно представить убийство самоубийством ради чести.

— Я об этом не подумала, — тихо произнесла Кестрел.

— А что ты думаешь сейчас?

— Если это было убийство, его мог совершить кто-то, кто надеялся сам занять должность капитана.

Отец положил руку на ее плечо.

— Эта смерть может быть лишь тем, чем кажется — самоубийством. Но я обсужу наши опасения с губернатором. Подобное несчастье не может не возбудить подозрений.


*


У Кестрел, однако, не было времени на подозрения. Инэй никак не становилось лучше.

— Твой кашель начинает беспокоить меня, — сказала Кестрел своей няне, когда они сидели у огня в домике старушки.

— А мне он даже нравится. Обеспечивает меня компанией. И ты стала навещать меня чаще… когда не играешь в «Клык и Жало».

Кестрел не понравился хитроватый вид Инэй, а также тот факт, что практически невозможным казалось сохранить в тайне происходящее на вилле. А ведь те игры были тайными.

Кестрел произнесла резким голосом:

— Позволь мне послать за доктором.

— Он лишь скажет мне, что я стара.

— Инэй.

— Я не хочу докторов. Не пытайся приказывать мне.

Это заставило Кестрел замолчать. Она решила больше не настаивать. В конце концов, блеск лихорадки давно покинул глаза Инэй. В поисках новой темы для разговора Кестрел спросила кое о чем, про что упоминал Арин. Этот вопрос иглой засел в темных закоулках ее сознания, вышивая там невидимые узоры:

— До войны геранцам нравилось торговать с валорианцами?

— О, да. У твоего народа всегда хватало золота на геранские диковинки. В Валорию мы вывозили больше всего товаров.

— Но мы славились чем-то еще? Кроме богатства, дикости и плохих манер?