Кестрел задалась вопросом, видел ли раб… видел ли Арин эти картины и что мог о них подумать.
Ракс вздохнул.
— Тебе не надо тренироваться стоять и пялиться. У тебя это и так хорошо получается.
— Иглы. — Кестрел отбросила мысли о рабе. — Давайте займемся Иглами.
— Какое неожиданное желание.
Он не стал говорить, что они занимались этим и вчера, и позавчера, и до этого. Иглы были единственным оружием, вид которого в ее руках он более-менее мог вынести.
Ракс взял палаш, а Кестрел прикрепила небольшие ножи к лодыжкам, талии и предплечьям. Каждый притупленный тренировочный клинок легко умещался в ее ладони. Только отрабатывая владение Иглами, она могла забыть, что это оружие.
Ракс лениво отразил первый нож, который полетел из ее пальцев через комнату. Он сбил ее клинок на лету. Но у нее остались еще. А когда, стараниями Ракса, дело дошло до рукопашной, она могла бы победить его.
*
Но не победила. Кестрел хромала по траве к домику Инэй.
На свой четырнадцатый день рождения Кестрел попросила у отца дать этой женщине свободу. По закону рабы принадлежали главе дома. Инэй была няней Кестрел, но собственностью генерала.
Ему не понравилась просьба дочери. Но он обещал ей все, что угодно.
И хоть сейчас Кестрел была рада, что Инэй осталась на вилле, что она откроет Кестрел, потной и обескураженной, дверь своего домика, как только та постучит, девушка помнила, как несчастно себя ощущала, когда рассказала Инэй о своем подарке, а геранка непонимающе на нее уставилась.
— Свободна?
Инэй прикоснулась к своему запястью, где должно было появиться клеймо.
— Да. Ты… не рада? Я думала, что тебе бы этого хотелось.
Руки Инэй упали на колени.
— Но куда мне идти?
И тогда Кестрел увидела то, о чем говорила Инэй: старой одинокой геранской женщине, какой бы свободной она не была, невероятно сложно придется в захваченной неприятелем стране. Где она будет спать? Как ей зарабатывать на еду, если геранцы не могут никого нанимать, а у валорианцев есть рабы?
Кестрел воспользовалась частью своего наследства после смерти матери, чтобы построить для няни домик.
Сейчас, открыв дверь, Инэй нахмурилась.
— Где ты была? Я, наверное, для тебя никто, раз ты так долго меня не навещала.
— Прости.
Инэй смягчилась и отвела с лица Кестрел растрепавшуюся прядь волос.
— Уж очень ты несчастно выглядишь. Заходи, дитя.
В очаге плясал небольшой огонек для готовки. Кестрел рухнула в кресло возле него и ответила «нет» на вопрос, голодна ли она. Геранка бросила на девушку вопросительный взгляд.
