— Действительно, обычно я не допускаю таких ошибок, — серьезным тоном произнесла Катриона.
— Так я и подумал, — с олимпийской самоуверенностью заявил Андро. — Поэтому приготовил для вас записку. — Он взмахнул желтым клочком бумаги. — Можете звонить в любое время дня и ночи. Но если вы не позвоните, я начну маячить возле дверей «Стьюартса», как кошмарный полтергейст. Думаю, ваши шефы не захотят, чтобы лохматый актер в дырявых джинсах и грязных ботинках пачкал их элегантный паркет?
— Разве что он будет нашим клиентом, — улыбнулась Катриона.
Они дошли до конца озера, где стоял его видавший виды зеленый «сузуки». Андро забрался в машину и высунулся в окно.
— Может быть, я и хочу им стать, — заявил он. — Тогда вы сможете управлять моим счетом. Пока!
Его отъезд был обставлен со всей возможной театральностью. Мотор взревел, колеса забуксовали, разбрызгивая во все стороны комья грязи, затем машина резко рванулась вперед и умчалась, оставив позади улыбающуюся Катриону с зажатым в руке клочком бумаги. Похмелье, Хэмиш, ребенок Элисон — все было забыто.
Однако Хэмиш Мелвилл был не из тех, кто позволяет о себе забыть.
— Где, черт возьми, ты пропадала? — раздраженно-обиженным тоном спросил он, когда в этот же день вечером позвонил Катрионе домой. — Я звонил тебе не меньше ста раз!
— Мне неожиданно пришлось уехать, — ответила Катриона, удивляясь его резкости.
Она провела несколько часов за рулем, потом до семи часов работала в банке, чтобы нагнать упущенное, и теперь чувствовала себя очень уставшей и до сих пор не пришедшей в себя после похмелья.
— С кем? — отрывисто спросил Хэмиш. Он был совершенно не подготовлен к тому, что ее неожиданное отсутствие так сильно на него подействует. Его раздражала невозможность узнать, где она: Катриона не имела отношения к его счетам, поэтому Хэмиш не мог справляться о ней в банке.
Катриона нахмурилась. Он не должен был задавать этот вопрос. «Куда ты ездила?» или «Ты хорошо провела время?», но уж никак не «С кем ты была?» Она не была расположена отвечать.
— Катриона? Ты меня слышишь? — настаивал Хэмиш.
— Да, слышу. Как ты поживаешь? — Она говорила с обычной теплотой, но заметила, что кое-какие критические симптомы исчезли. Куда подевалось дикое сердцебиение, горячая волна, которая заливала ее всякий раз при звуке его голоса? Где то необъяснимое чувство благодарности, которое она испытывала раньше, когда он ей звонил?
— У меня все в порядке. Почему ты не ответила на мой вопрос? — В голосе Хэмиша, всегда такого сверхсамоуверенного, вдруг прозвучала растерянность.
