По временам попадались новые каналы, не существовавшие раньше, но, подумав немного, Оттер указывал, куда направиться дальше.
Так двигались они вперед большую часть дня, пока к вечеру не достигли места, где канал разделялся на два рукава: один к северу, другой к югу.
— Куда теперь, Оттер? — спросил Леонард.
— Ну, баас, я и сам не знаю. Вода изменила свое течение: здесь прежде была суша, и дорога шла прямо.
Это было серьезное затруднение: один неверный шаг — и они могли бы заблудиться.
После долгого размышления Оттер наконец предложил поехать по левому рукаву, но Соа, все время до сих пор молчавшая, посоветовала взять сначала вправо и поискать в этом направлении. Леонард не соглашался, но она настаивала, и лодка пошла по новому направлению. Пройдя ярдов триста и не видя ничего, Оттер хотел посоветовать повернуть назад.
— Подожди, белый человек, — произнесла вдруг Соа, внимательно оглядывая поверхность воды. — Что это там? — указала она на что-то белевшее в тростниках ярдах в сорока впереди.
— Перья, я полагаю, — ответил Леонард, — однако поедем и посмотрим!
— Это бумага, баас! — сказал Оттер, когда они подъехали близко к заинтересовавшему их белому предмету, — кусок бумаги на тростнике.
— Сними его поосторожнее! — сказал Леонард с невольно забившимся сердцем при виде куска бумаги в подобном месте.
Когда Оттер положил на скамейку лодки снятый им с тростника кусок бумаги, Соа стала внимательно разглядывать его.
— Это лист из книги, которую читала моя госпожа, — уверенно произнесла она наконец. — Я узнаю ее. Моя госпожа вырвала один лист и укрепила на тростнике как знак для того, кто пошел бы по ее следам!
— Очень вероятно, — отвечал Леонард. — С твоей стороны было очень удачной мыслью поехать в этом направлении.
Через час они достигли конца острова, вдоль которого ехали.
— Ага, — сказал Оттер, — теперь я снова узнаю дорогу. Это тот самый рукав. Если бы мы не вошли в него, то, вероятно, так бы и не попали на настоящую дорогу!
— Скажи, Оттер, — спросил Леонард, — как ты убежал из лагеря работорговцев?
— Баас знает, что я силен, а если бы я был так же красив, как ты, но не имел силы, то я был бы теперь или рабом, или мертвым. Со скованными цепями руками я убил того, кто был приставлен стеречь меня, и взял у него нож. Затем я разорвал свои цепи. Смотри, баас, у меня до сих пор остались от них рубцы. Когда другие подбежали, чтобы убить меня, я бросился в воду и нырнул так, что они более не видели меня. После я поплыл этой дорогой, останавливаясь по временам на островах, иногда же бежал вдоль берега, где тростники так густы, что меня никто не мог увидеть. Через четыре дня я был уже в безопасности!
