– Чтобы не было у вас в Берлине каких-либо проволочек… Вот вам готовый чек на договоренные семь тысяч долларов, – написал он в чеке цифры и прописью: семь тысяч…Прошу, дорогой Остап Ибрагимович. Гарантирую…
– Гарантирую и я, и я, Юрий Власович, не сомневайтесь, взял с чек Остап, с интересом рассматривая его, так как такой документ великий комбинатор видел впервые в своей многодеятельной жизни.
– И еще, Юрий Власович, у вас есть телефонная связь с родственниками Эльзы в Берлине?
– Да, да, конечно, вот их адрес, – написал на листке из блокнота нэпман по-русски, фамилия Эльзы Дортман, а ее мужа зовут Вальтер…
– Хорошо, но адрес прошу написать по-немецки…
– Да, да, понимаю, – заторопился нэпман и повторил надписи уже на немецком. – Они тоже коммерсанты, большие коммерсанты, Остап Ибрагимович. – Сегодня же ночью, я позвоню им с просьбой оказывать вам все услуги… Быть дружелюбны и прочее… и все другое.
– Благодарю, Юрий Власович, – взял лист с написанным Остап и заспешил к ожидающему его «майбаху», за рулем которого сидел Адам Казимирович, а рядом Балаганов.
– Ну, компаньоны, концессионеры мои дорогие, с нэпманом денежная проблема улажена. Вперед Адам, за билетом на поезд Москва-Берлин!
Поезд в Берлин отходил вечером и компаньоны решили устроить проводы в вокзальном ресторане. Заказывали все лучшее, что было в меню. Пили сдержано, разговаривали в основном о делах остающихся компаньонов и совсем мало о предстоящей поездке Бендера за рубеж. Мало потому, что каждый из них смутно представлял себе что и как там будет, на этом совсем им незнакомом съезде. И каждого волновала судьба алмазов. Удастся ли без неприятностей перевести их в Германию, не прощупают ли этот ценный груз таможенники. О том, что их командор везет алмазы за рубеж, знали и Балаганов, и Козлевич. Бендер и не пытался скрыть от них этот рискованный контрабандный шаг.
Компаньоны проводили своего командора до вагона и растроганно много раз говорили:
– До свидания, командор. Удачи вам, дорогой.
– С Богом, Остап Ибрагимович, удачи…
– С Богом, командор, с Богом, – повторял Балаганов.
Он так расчувствовался, что обняв Бендера, пытался поцеловать его.
– Без телячьих нежностей, Шуренций, – отстранил он от себя своего рыжеволосого друга.
Звякнули буфера и после команды проводника:
– Прошу, в вагон, отъезжающий… – компаньоны расстались.
Состав медленно поплыл вдоль платформы, друзья Бендера немного прошли за вагоном, махая руками, и направились к «майбаху» в полном молчании с чувством разлуки с дорогим им человеком.
