Княгиня. О сухих водах! Это в самом деле прекрасно! Жаль только, что я не понимаю.
Граф. Это аллюзия насчет названия пьесы. Сухие воды! Чувствуете ли, княгиня, как это остро! Какая едкая двусмысленность. Сухие воды! как зло! По чести, и этих двух словах гораздо более ума, чем во всей этой жалкой комедии.
Княгиня. Я согласна с вами: эти сухие воды удивительно замысловаты. Признайтесь, граф, вы первые подали мысль написать эту эпиграмму.
Граф. О нет, сударыня.
Княгиня. Вы скромничаете.
Граф. Уверяю вас.
Княгиня. В этой эпиграмме виден ваш ум, ваша острота.
Граф. Вы очень милостивы, но клянусь, что тут я совсем не виноват пред бедным сочинителем.
Княгиня. Ну, Изборский, попробуйте теперь защищать еще вашу комедию. Видите ли, что достается автору. Князь говорил еще про какую-то сатиру в прозе — смотрите, чтоб и вас туда не поместили.
Изборский. Это меня совсем не пугает. Знаете ли что, княгиня! я им прочту прекрасную басню: «Слон и Моська», одного знаменитого нашего писателя.
Граф. Нашего писателя... Прочти, прочти.
Изборский.
По улицам Слона водили,
Как видно напоказ:
Известно, что Слоны в диковинку у нас;
Так за Слоном толпы зевак ходили.
Отколе ни возьмись, навстречу Моська им.
Увидевши Слона, ну на него метаться,
И лаять, и визжать, и рваться;
Ну, так и лезет в драку с ним.
«Соседка, перестань срамиться, —
Ей Шавка говорит, — тебе ль с Слоном возиться?
Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идет вперед
И лаю твоего совсем не примечает». —
«Эх! эх! — ей Моська отвечает. —
Вот то-то мне и силы придает,
Что я совсем без драки
Могу попасть в большие забияки.
Пускай же говорят собаки:
„Ай Моська! знать, она сильна,
Что лает на Слона!“»
Княгиня. Вы этим не удивите: они найдут тотчас свое оправдание в конце басни.
Граф. Вся эта басня украдена из Лафонтена[21] точно так же, как и комедия из Мольера.
Изборский. Вы правы, граф, оба наши автора стараются украсть талант французских писателей.
Графиня(бросая карты). Что это! Семерка сам-друг и две маленькие, а мизер выигран, на что это похоже! Не стыдно ли вам, князь! дожили вы до седых волос, а не умеете путем разыграть открытого мизера.
Князь. До седых волос! Сударыня! будьте поразборчивее в ваших выражениях.
Графиня. Да, сударь, да! Когда человек дожил до семидесяти лет...
Князь. Вы скажете, пожалуй, что я был совершенным человеком, когда вы выходили замуж.
Графиня. Какая дерзость! Куда как хорошо делают, что дурачат в комедиях столетних волокит, которые накануне своей смерти думают еще любезничать и казаться молодыми.
