– И как ты собираешься объяснить ему, почему будешь проводить половину недели в Ницце?
– В Sainte-Mère, – поправила ее Джоли. Хотя… а надо ли отцу точно знать место? В окрестностях Ниццы много хороших шеф-поваров. Она просто должна выбрать того, кто редко общается с ее отцом… – Даниэль Лорье! – торжествующе сказала она.
Эстель смотрела на нее безучастно.
– Ну, ты знаешь, тот парень, который принял Le Relais d’Or[65] в Saint-Amour[66], когда ему было девятнадцать лет? Темные волосы. Напористый. Все время участвует в телевизионных шоу.
– Не могу поверить, что тебе так нравятся шеф-повара, – пробормотала Эстель. – Ты знаешь по имени всех звездных поваров. Разве ты не получила достаточно неприятностей из-за их самовлюбленности, когда мы были детьми? – Она бросила виноватый, но горький взгляд в направлении дома их отца, через пару arrondissements[67] отсюда.
Джоли нахмурилась.
– Я скажу папе, что работаю с ним, ну, с Даниэлем Лорье. У папы не будет с этим проблем.
– Приехать к шеф-повару в качестве ученика, это чего-то стоит, я понимаю. – Отец все катал и катал свою проклятую скалку. – И не могу винить тебя.
– Папа, я хочу писать кулинарные книги. Эта мысль просто возникла сама собой, когда я встретилась с Даниэлем Лорье, чтобы расспросить об одном его рецепте для «Французского вкуса». Работа с ним открывает большие возможности для меня. Ты же не думал, что за всю свою жизнь я напишу всего одну-единственную кулинарную книгу – твою?
Ее отец взглянул на нее и ничего не сказал.
Ага, возможно, он и вправду хотел быть единственным центром ее внимания. Из-за отца у Джоли болело сердце. И от этой боли оно тянулось к югу, к аромату жасмина, испытывая страстное желание обрести свободу.
– Ну же, папа, помоги мне с этим рецептом. – Она выбрала его в кулинарной книге. Простое, но восхитительно вкусное гороховое пюре, которое он мог отлично сделать, даже испытывая затруднения с левой рукой. – Прошу тебя.
Но он встал и вышел из комнаты.
А она осталась со своей болью в сердце. Да, он сам решил изолировать себя, но это решение не сделало его менее одиноким.
– У нас там Мэтт, – сказал Габриэлю Рафаэль, остановившись на другой стороне прохода. Рафаэль был моложе Габриэля на шесть лет. В его более темных, чем у Габриэля, каштановых волосах было меньше огненных прядей. Рафаэль с двадцати лет работал у Габриэля. Тогда казалось естественным, что он должен стать chef cuisinier у своего знаменитого старшего брата, и с тех пор так и работал под его началом. А теперь их необычная иерархия начинала раздражать. Габриэль не знал, что делать с этим. Он перепробовал все, что мог, чтобы разделить власть поровну с братом, но трудно избавляться от старой привычки все контролировать. Он отчаянно боялся, что когда-нибудь младший брат продвинется выше по карьерной лестнице и уйдет от него, и еще больше боялся, что это могло бы стать лучшим, что Раф мог бы когда-либо сделать для себя. Черт побери! Почему жизнь других людей всегда становилась лучше, если в ней не было Габриэля?
