– Ты была сегодня у Олега? – Иннокентий Петрович встал из-за стола, сел в кресло напротив дочери.
– Нет. – Дочь больше ничего не говорила, только курила, внимательно смотрела на портрет президента.
– Я сегодня звонил в Москву, договорился: на той неделе приедет крупный специалист из ЦКБ…
– Пап, подпиши постановление о сносе дачи. – Виктория Иннокентьевна, не докурив сигарету, нервно затушила ее в пепельнице.
– Ты… чего это, Вика? – мэр недоуменно уставился на дочь.
– Ты понимаешь, что, как только мы связались с этой дачей, у нас все пошло наперекосяк.
– Ты с ума сошла, мы туда уже вбухали только своих миллион зеленых!
– Да ладно, папик, не свисти. Еще скажешь, нажитые непосильным трудом…
– Вика, что с тобой? – Хабалов встал из кресла, подошел к дочери, присел перед ней, взял ее за руку.
– Пап, ты знаешь, что о тебе уже говорят по городу? А я знаю. И потом если ты серьезно намерен выдвигаться на должность губернатора, то тебе уже сейчас пора подумать о своем имидже. А эта дача сейчас у всех как бельмо в глазу. Вот мы намеревались в мае поехать в Испанию. И что? Поездочка накрылась! – Виктория Иннокентьевна со злостью посмотрела в глаза отцу. – И кто я теперь? Вдова при живом муже. Через день ходить в больницу с передачками и слышать, как за спиной злорадствуют даже мои бывшие подруги? – Женщина всхлипнула, закрыла лицо ладонями.
– Вика, успокойся, все устроится… – Иннокентий Петрович достал носовой платок, подал его дочери, – ну-ну… не надо, дочь…
– Пап, – Виктория Иннокентьевна с мольбой во взгляде подняла заплаканное лицо к отцу, – ну, ради меня оставь эту дачу, я чувствую, что все это из-за нее. Я тебе потом объясню, просто сейчас мне это трудно осознать.
– Ну, хорошо, хорошо, если ты так против нее настроена… Ну, продадим кому-нибудь, ладно, сколько-то там потеряем…
– Нет, только постановление о сносе как незаконно построенной. – В голосе дочери было знакомое железобетонное упрямство. Давить надо прямо сейчас: уж кого-кого, а своего папика она изучила.
– Ну, ладно, Вика, потом обсудим, иди. У меня дел сегодня невпроворот, день какой-то бешеный…
Выпроводив дочь из кабинета, Иннокентий Петрович подошел к окну, задумался. А может, действительно Вика права? Город ахнет: мэр снес дачу у собственного зятя. А тот, видать, надолго залег. А мне она что, нужна, дача эта? Когда ею заниматься? Славик, его давний друг, из аппарата президента, вчера звонил: если выборы в городе пройдут хорошо, то есть
