Из природной вежливости я поблагодарил мздоимцев и вольных или невольных соучастников их аферы. А они, перестав так напрягаться нашей компанией, заметно расслабились. Судейский даже, сдвинув находящуюся позади него заслонку, закрывавшую небольшую дыру-окошечко, обратился к вознице с требованием остановить дилижанс у «Золотого орла».
Возле него мы были уже через неполный десяток минут. Часть которых, кстати, ушла не на езду, а на то, чтобы высадить свидетелей-горожан у какого-то кабака. Домой они, похоже, не слишком торопились, видимо сочтя свое сегодняшнее дело по заверению опекунских грамот достойным для собственных жен оправданием долгого отсутствия и возвращения в изрядном подпитии.
Таверна же «Золотой Орел», как оказалось, располагалась в самом центре Коуриджа — на крохотной площади, прямо напротив городского магистрата. Его-то, по обыкновению возвышающегося над всеми окрестными зданиями, с большущими часами на башне, и увенчанного высоченным тонким шпилем ни с чем не спутаешь…
Выбравшись из дилижанса, я быстро пристроил свое оружие по походному — за плечами, взял суму в левую руку, а правую — подал леди. В которую она вложила свои пальчики. Ну и соответственно, как подобает, подсобил вылезти благородной девушке. Правда в результате моей помощи белый браслетик показался всему миру из-под натянувшегося рукава каторжного платья… Ну да это не великая беда — Энжель оказалось достаточно просто одернуть его, чтоб это украшение исчезло из виду. Хотя, конечно, скрывать сию вещицу указывающую на вполне определенный статус ее обладательницы законом воспрещается…
Впрочем, я не заострял внимания на этом моменте. Задумался просто… медленно-медленно дверцу дилижанса закрывая и отрешенно глядя при этом на Энжель. Отчего та чуть смутилась даже. И, быстро отведя правую руку от злосчастного левого рукава, вопросительно посмотрела на меня. Да еще губку нижнюю при этом краешком жемчужных зубок прикусила с определенным волнением, не иначе как ожидая от меня требования перестать прятать от посторонних глаз увенчавшую ее левое запястье вещицу.
— Да ты заходи, заходи в таверну, — спохватившись, сказал я совершенно неправильно истолковавшей мой взгляд златовласке. И добавил ей еще, здраво рассудив, что она не меньше меня желает окунуться в бочку с теплой ароматной водой, дабы помыться: — Скажи там сразу, чтоб купальню приготовили, да накрывали на стол… И пусть ставят побольше, побольше всего…
