Но Лёха просто на задницу падал, доказывая, что старику нужно срочно делать платную операцию, и что каждый день промедления может оказаться для него последним, а потому ему теперь совсем не до финансовых выгод. И если бы не эта причина, то он бы вообще не стал продавать оборудование, потому что Стивен Кинг на русской почве — да ещё с иллюстрациями знаменитого Голдина Маккауэна! — это не просто выгодное дело, а самая что ни на есть настоящая золотая жила, и мы окажемся круглыми идиотами, если дадим сейчас этому шансу уйти в другие руки. Тем более что деньги на покупку издательской линии у нас как раз сейчас есть, сухой и не нуждающийся в ремонте подвал площадью более 500 квадратных метров на углу улиц Коммунистической и Рыночной обещает предоставить за небольшую арендную плату Лёхин свояк Мишаня, работающий в одном из городских ЖЭУ, так что надо немедленно покупать оборудование и запускать в работу конвейер нашей удачи.
Короче, я уж и не помню всех Лёхиных аргументов, но он-таки уломал нас с Виталькой войти в долю и стать соучастниками (или, как сказали бы создатели образа Остапа Бендера — концессионерами) в этой его очередной авантюре. Какое-то пятое или шестое чувство подсказывало мне, что из этого не получится ничего хорошего — из Лёхиных затей вообще (как говорится — в принципе) не могло получиться ничего путного, не случайно же у нас накопилась уже целая антология сочинённых про него горьковато-ироничных стихотворений: «Коль за дело взялся Лёха — значит, делу будет плохо», «Был бы банк в руках у Лёхи — в банке сдохли б даже блохи», «Дали хлеб испечь мы Лёхе — получили только крохи», «Если балом правит Лёха — значит, жди переполоха», — ну и ещё десятка два таких же опусов, отличающихся друг от друга только специфическими деталями, характеризующими то, чем мы пытались заниматься в соответствующие их написанию периоды жизни. Даже чудом скопившиеся у нас к этому лету шесть с половиной тысяч баксов были, как я теперь понимаю, не столько сознательно заработаны и сэкономлены нами самими, сколько оставлены нам судьбой (или роком) специально лишь для того, чтобы у нас появилась возможность купить это проклятое американское мини-издательство…
Но как бы там ни было, а не сделать шаг навстречу своему почти единственному другу я не смог, ибо, опровергая мое представление о том, что, чем дольше ты живёшь на свете, тем большим количеством друзей обрастаешь, жизнь уже и за эти прожитые мною неполные тридцать два года успела самым решительным образом опровергнуть и убедить меня практически в абсолютно обратном. Увы, с течением улетающих за спину лет друзей не только не становится больше, но с каждым прожитым днём их круг только сужается и сужается. И дело даже не в том, что какие-либо болезни или несчастья забирают их отсюда в мир иной, хотя, надо признаться, похоронить своих сверстников за эти годы я уже тоже успел с избытком — к примеру, Витюху Огнева убило на стройке сорвавшейся с крана бетонной плитой уже на второй или третий год после нашего школьного выпуска, Толян Бугров погиб в конце восьмидесятых годов в горах Афганистана, а Олежка Подволокин до такой степени опился в начале девяностых спиртом «Рояль», что у него хлынула изо рта и носа кровь, и пока бегали за три дома к соседям, чтобы вызвать от них по телефону скорую помощь, да пока та тащилась от больницы через весь наш город, он уже скончался. Спалил себя этим заморским зельем…
