— Чудесный вид, — заметил Баррингтон. — Наверное, в Сити лучше и не найдешь.
— По-моему, тоже. — Сара повернулась к нему. — Я люблю просто постоять здесь. Дома отсюда кажутся такими разными и такими хрупкими, незащищенными. Никакой суеты, охраны не видно — только крыши да крыши. — Сара неожиданно усмехнулась: — Если бы мне пришло в голову ограбить банк, непременно начала бы с крыши.
Мужчины расхохотались.
— На вашем месте я бы так не веселился, господин президент, — сказал Картер. — Сару вам ни за что не поймать.
Мужчины снова рассмеялись. Сара, не отходя от окна, улыбнулась им и закурила сигарету.
В этот момент на пороге показался лакей и незаметно кивнул Картеру: можно садиться за стол.
— Спасибо, Фред. Пошли. — Он жестом пригласил Баррингтона и Сару занять свои места, а сам сел во главе стола. Баррингтон устроился справа, Сара слева. Фред принес подогретый салат из куриной печени.
— Стало быть, Кембридж заканчивали, — сказал Баррингтон, отправляя в рот полную ложку.
Сара кивнула и, ощущая знакомый прилив скуки, механически добавила:
— Поступила в тысяча девятьсот восемьдесят пятом, окончила в восемьдесят восьмом. Математика. Колледж Тринити.
— Первая на курсе, — вставил Картер.
— Не нам чета, — рассмеялся Баррингтон.
Сара вежливо улыбнулась.
— Математика и все? — продолжал Баррингтон.
— Главным образом. Еще немного занималась философией.
— Странное сочетание.
— Отчего же? С одной стороны, сердце, с другой — ум.
— А теперь, стало быть, в Сити работаете? — Баррингтон, приподняв бровь, перегнулся через стол.
— Да. Не очень-то сходится, верно? — Никто не откликнулся, ожидая продолжения. — Разве вам так не кажется?
Баррингтон слегка замялся.
— Пожалуй, — кашлянул он, — но ведь, наверное, деньги имеют значение? Или что-нибудь еще? Вам по душе маклерское дело?
Сара засмеялась, но тут же, не желая показаться невежливой, оборвала смех.
— С вашего разрешения, я бы сказала иначе. По душе мне взбираться на горы, кататься на лыжах, читать. А играть на бирже мне нравится, ибо, хоть это и может показаться странным, рынок тоже сочетание ума и сердца, логики и чувства. В черную среду или в день, когда убрали Горбачева, эмоции играли ничуть не меньшую роль, чем строгий разум. Борьба чувств, психология, попытки перехитрить рынок или по меньшей мере других маклеров. Все это захватывает. Похоже на большую игру.
Баррингтон немного помолчал. От Картера не ускользнуло, как изучающе он смотрит на Сару. Баррингтон вернулся к разговору:
