Коллега берет гранатомет и убирает обратно в ящик.
– Мы вас научим, – повторяет он.
– Можно увидеть снаряды? – спрашивает один из борцов за независимость.
Коллега открывает ящик и показывает гранаты. Двадцать штук. Едва хватит для обучения.
– И все? – спрашивают партизаны.
– Все, что у нас с собой, – отвечаю я. – Остальное доставим на неделе.
Они шепчутся.
– Но что, если иракцы придут раньше?
– Тогда мы разбомбим их с воздуха, – говорит коллега и поворачивается к переводчику: – Переведи!
Крестьяне смеются, качают головами.
В последнем ящике снаряды для русского оружия, которым они пользуются. Они явно разочарованы. Надеялись на большее. Но в глазах по-прежнему огонь борьбы.
Они снова перешептываются. Обучение закончено. Ужин съеден. Спиртное выпито. Чай тоже. В ряду крестьян царит возбуждение. Мой коллега явно устал. Движения у него замедленные. Лицо раскраснелось. Плюс он не выпускал из рук стакана со спиртным с самого нашего приезда. Переводчик пожимает плечами.
– Они что-то хотят вам показать, но я не понимаю что.
Наконец они успокаиваются, пожимают нам руки, благодарят за эти крохи, которые мы им привезли. Они чувствуют себя солдатами, освободителями, хозяевами своей страны. Мы идем по деревне. Они ведут нас куда-то в темноте. В свете луны камни отливают серебром. Мы подходим к нескольким низким домам. Пахнет козами. Может, это хлев или сарай? Перед одним из зданий стоит бородатый партизан с русским автоматом на плече. В углу рта – зажженная сигарета. Он выплевывает сигарету, придавливает сапогом, открывает дверь сарая, пропуская нас внутрь.
Лучи света от фонариков танцуют в темноте. Нам сложно сосредоточиться. Вонь от коз просто непереносимая. Но пахнет не только козьим навозом. К запаху примешивается что-то еще. Наконец, лучи останавливаются на мешках в самом дальнем углу. Мужчины подходят к мешкам, пинают их, что-то кричат. Мешки шевелятся, сжимаются, отползают, издают стоны. Мужчины переворачивают их, вываливая содержимое на грязный пол. Это два юноши, почти подростка, с разбитыми в кровь лицами, в драной форме. Два до смерти напуганных иракских подростка.
Партизаны плюют в них. Смеются. Ругаются по-арабски. Переводчик пожимает плечами.
– Говорят, что пленники отказываются говорить. Утверждают, что они из простой пехоты.
Я качаю головой.
– Потому что они и есть пехота. А что они хотят услышать?
Краем глаза я вижу, как коллега выходит из сарая.
Я догоняю его у машины. Капот открыт. Он что-то делает с мотором. На шее висят провода.
