. В глазах да Силвы появился хищный блеск, который он тут же потушил своими длинными бархатистыми веками.
– Так вы согласны? – спросил отшельник.
Впрочем, это был не вопрос, а скорее утверждение. Ямабуси внимательно следил за реакцией португальца на его предложение и заметил жадность во взгляде, которую пленник бросил на кошелек. Из этих наблюдений он утвердился во мнении, что «южные варвары» подвержены тем же слабостям, что и жители Хондо, притом в гораздо большей степени.
– Сделаю все, что в моих силах, – мрачно ответил португалец, с сомнением кинув взгляд на Гоэмона.
Похоже, юный синоби не впечатлил да Силву: худой, как щепка, низкорослый и сидит молча в сторонке, внимательно рассматривая разбросанные перед ним белые камешки, словно разговор его не касается. Знал бы португалец, какие мышцы и какая сила спрятаны под невзрачным кимоно подростка…
Гоэмон и впрямь слушал разговор вполуха. Он гадал. Гаданию его научила Морико, его мать, притом для гадания все подходило: и петушиные бои, и кости животных, и перья птиц, и остатки заварки, и рыбьи внутренности, и даже простые камешки, если под рукой не находилось ничего другого. Тихо пробормотав заклинание, Гоэмон бросил камешки и теперь пристально разглядывал образовавшийся на зеленой траве белый узор, стараясь осмыслить его значение. Он гадал на пленника-идзина.
По всему выходило, что этот человек может быть весьма полезным Гоэмону, а с другой стороны, юному синоби грозила опасность, связанная с пленником. В чем она заключалась, камешки, конечно же, не могли поведать. Но тревожное предчувствие какой-то напасти, возможно, в отдаленном будущем, если судить по камешку, который откатился за пределы воображаемого круга, угнездилось внутри Гоэмона, как глубокая заноза в пятке: пока не ходишь – все хорошо, как только отправился в путь, она тут же о себе дает знать.
В общем, с идзином нужно держать ухо востро, решил юный синоби, и на том упрятал все свои сомнения и колебания в глубокий сундук терпения. Решил Учитель, что он должен выучить язык заморских варваров, значит, так и должно. И он приложит к этому максимум усилий и большое усердие…
Португалец поражался, с каким напором «заморыш» – так он мысленно называл Гоэмона – принялся за учебу. Память у подростка была потрясающей. Вскоре он изучил весь словарный запас португальца и довольно успешно начал складывать слова в предложения, которые постепенно приобретали необходимый смысл. Он уже мог часами беседовать на португальском с да Силва, причем пленник неожиданно для себя сделал потрясающее открытие: «заморыш» мыслит куда лучше, нежели самые грамотные матросы из команды его судна!
