Луи тогда был еще очень мал, но слова отца отпечатались в детском мозгу так же прочно, как подошва ботинка в мягком асфальте. В его воображении стены домов превращались в денежные стопки, перетянутые узкими лентами. Тротуары приобретали вид огромных банкнотов, с каждого из которых ему улыбался Джордж Вашингтон. Даже люди становились не людьми, а купюрами с руками и ногами, гордо, с хрустом несущими свои портреты по долларовым улицам. Да, он, конечно, разбогатеет. Фантастически разбогатеет. Невероятно разбогатеет. Луиджи верил в это так же свято, как в наступающее каждый год Рождество.
А еще позже, став достаточно взрослым, он понял, что деньги не приходят просто так. Они не падают с неба и не валяются на улице. Для того чтобы их было много, надо пахать, вкалывать и — что самое главное — варить головой.
Насчет работать, это Луи, в общем-то, умел. С десяти лет он уже продавал газеты на улицах, зарабатывая свои первые «даймы». Но предприимчивости ему не хватало. Изо дня в день кто-нибудь из продавцов — таких же, как он, мальчишек — придумывал всякие фокусы, в попытке продать побольше газет. Иногда это удавалось, иногда — нет, но они придумывали, а он, Луи, сколько ни старался, ничего, кроме «ори громче», выдать не смог. Так тянулись недели, за ними месяцы, а за ними и годы, пока, наконец, неприглядная правда не встала перед Луи во всем своем страшновато-неприятном виде: сказки о разносчике газет или торговце яблоками, ставшем миллионером, все-таки не более чем сказки. Для таких, как он, сопливых мальчишек. Можно стереть себе все ноги о тротуары Нью-Йорка, но денег от этого у тебя не прибавится. С этой уверенностью Луи прожил без малого двадцать лет. Понимая, что скорее всего так и останется обычным человечком с полупустыми карманами, пока кто-нибудь либо не пристрелит его, либо не посадит в тюрьму, либо он не издохнет сам от старости в грязных задрипанных меблирашках, наполненных шорохом тараканьих лап о рваные засаленные обои. Нищий, беззубый старик, так и не достигший Великой Американской Мечты. Денег.
Он с тоской и завистью смотрел на крутящихся рядом с боссами вальяжных заср…цев и их дорогостоящих шлюх, выбрасывающих за вечер целые состояния в казино. Увешанные бриллиантами, в умопомрачительных вечерних туалетах, потягивающие безумно дорогие коктейли, они раздражали Луиджи, постепенно попадая в ранг его личных врагов. И не то чтобы он имел против них что-то действительно серьезное, просто ему было непонятно, почему эти ублюдки, жертвующие огромные деньги на церковь и благотворительные фонды, наверняка, верующие в Бога, не могут сказать ему, Луи Нароби-но: «Вот тебе чек на десять… нет, лучше на сто тысяч «баков». Возьми его себе. Я не стану проигрывать их или раскидывать на коктейли и тряпки. Возьми их и живи нормально. Вовсю. Давай, парень».
