— Постой-ка, дружок, — громко сказал Портено, — Где дама, которую ты позвал к телефону?
«Бой» деловито наморщил лоб, соображая, о ком идет речь.
— Дама? — переспросил он озабоченным тоном.
— Да. Блондинка в лавандовом платье.
Парнишка наконец вспомнил.
— Ааааа… — хитрая физиономия озарилась радостью.
Откуда мне знать, мистер, — бодро закончил он.
— Ладно, а кто велел тебе ее позвать?
На этот раз Чарли запустил руку во внутренний карман пиджака и выудил из него пухлый кожаный бумажник. Жест получился достаточно красноречивым, а «бой» все схватывал на лету и среагировал моментально.
— Какой-то пожилой джентльмен, мистер. Но я его не знаю.
— Понятно. — Чарли извлек на свет десятидолларовую банкноту и протянул пареньку. — Держи. Деньги всегда полезны в хозяйстве.
— Спасибо, мистер.
Мальчуган сверкнул белозубой улыбкой и тут же шмыгнул в толпу.
«Какой-то пожилой джентльмен»? Вполне подходящее описание, особенно если учесть, что пареньку не больше двенадцати и в его понятии «пожилой» может означать любого человека старше тридцати, а под эту возрастную категорию подходят практически все присутствующие. И даже исключая женщин и слишком молодых парней, все равно остается не меньше двухсот человек. Не будет же он подходить к каждому и спрашивать _ «Послушай, дружище, это не ты подзывал к телефону блондинку в лавандовом платье?»_
Чарли невесело усмехнулся.
Вот так-то, приятель. Вот так-то.
Мягкая нежная рука легла ему на плечо. Сердце дрогнуло и учащенно забилось, словно выводя ритм «Янки-Дудль»[3]. Во рту мгновенно стало сухо, будто у заблудившегося в пустыне путешественника. Чарли резко обернулся и…
— Здравствуй, Чарли, — грустно кивнула Мейроуз.
О, нет, — мысленно простонал Портено. Уж кого
Чарли меньше всего хотелось видеть, так это Мейроуз. — Боже, — если ты есть, — я понимаю, сегодня у тебя паршивое настроение, но зачем же портить его другим-то, а? И за что же ты. Господи, так ненавидишь бедного итальянца? Он ведь не самый большой грешник на этом сборище. Посмотри повнимательнее и прояви малую толику милосердия.
Но Всевышний оставался глух к мольбам Чарли. Мейроуз не пропала, не растворилась в воздухе. Вовсе нет. Она продолжала стоять, глядя на него своими чуточку раскосыми глазами. И Портено-младшему ничего не оставалось, кроме как натянуть на лицо некое подобие улыбки, больше напоминающей гримасу старика, страдающего хроническими запорами и забывшего дома слабительное.
— Здравствуй, Мейроуз, как ты поживаешь?
