Я спросил, осталась ли у него винтовка 22‑го калибра; Фрэнки нужно пристрелить, ведь слепой собаке жизнь не в счастье.
Гленн застрелил пса под крышей сарая; стрелял он в упор, закрыв глаза. Я помог приятелю отнести тело к нашему лагерю. Пес никогда не ночевал с нами под открытым небом, но мы любили это место и часто навещали Фрэнки. Яму рыли садовыми совками и руками до тех пор, пока под ногти не набился песок. Гленн копал медленно, в яму лились его слезы, а рядом с растущей кучкой земли лежало обмякшее тело Фрэнки.
С тех пор спокойная жизнь Эрика закончилась. Гленн травил его, даже когда начались уроки. Школа находилась в Патоке, и детсадовская малышня наряду с выпускниками школы, всего около двухсот человек, учились под одной крышей. Бетонные тротуары всегда были усеяны пятнами от табака. А в каждом классе на белом подвесном потолке расплывались бурые кольца, и каждый раз во время дождя учителя знали, куда подставлять ведра.
Гленн выцепил Эрика в первый день учебы и затащил его в котельную. Молотил по лицу, пока не потекла кровь. Потом плюнул в него. Не прошло и недели, как он применил к Эрику захват, банальный болевой рестлинговый захват, который по телевизору выглядит несерьезно, и вывихнул своей жертве колено. Эрик весь день хромал по коридорам, держась рукой за сдавленную промежность. По-моему, в тот год промежности Эрика доставалось больше, чем до этого футбольным мячам на перемене.
Эрик был слишком тощ и слаб, чтобы дать сдачи, когда Гленн припирал его к стене. Он не убегал. Во время своих вылазок мы удивлялись, сколько грубости может вынести Эрик. Вроде ему даже нравилось. Мы прикинули, что, наверное, он отыгрывается или на своей сестре, или на животных. Мы ржали и с трудом глотали горькое пиво, вкус которого с каждыми посиделками становился немного приятнее.
В сентябре того же года, помню, стою как-то в развилке своего дерева, лезу ради самого процесса. Помню, как хотелось поскорее поцеловаться, чтобы не только Гленн мог хвастаться. Тут из сарая послышались звуки, которые напомнили, что у Эрика был ключ к висячему замку. За нашу короткую дружбу мой сарай стал своего рода клубом, где мы запирались и вдыхали бензин или сбивали из остатков досок фиговые скворечники.
Но сейчас Эрик был не другом, а злоумышленником.
Замок висел на скобе. Я сообразил, что Эрик уже внутри. Осторожно приоткрыв дверь, я увидел его на коленях рядом с маминой газонокосилкой – он сосал садовый шланг.
