Эрик попытался примкнуть к нам в начале августа, в знойный день, когда жар от камней чувствовался даже через кеды. В то лето куча сверху была плоская, образуя как бы площадку, идеальную для наших игр. Мы уже спускали с горы Патрика, по крайней мере, раз шесть, но он резво взбирался обратно. Вдруг ни с того ни с сего на меня набросился Джерри.
– В царских разборках все средства хороши, – сказал он, и я с хохотом скатился вниз. Очухался я уже в канаве, в высокой прохладной траве, от которой весь зачесался.
Тут на велике подъехал Эрик. Мы в изумлении застыли, мрачно наблюдая, как он подошел к основанию кучи и стал карабкаться вверх.
– Не подходи, – с вершины сказал Гленн. – Иди, трахай сестру или развлекайся со своими дурацкими котятами. Ты их сначала трахаешь, а потом убиваешь?
Эрик глазами нашел меня. Я облокотился на гору, поэтому не сполз к нему и типа пожал плечами. Потом продолжил свой путь наверх. Там мы все встали, смотря вниз на Эрика.
Он попробовал взобраться. Гленн заставил его жрать щебень. Они подрались, но Гленн взял верх – игра «царь горы», только взаправду. Он швырнул Эрика вниз на незакрепленные камни, потом стал возить взад и вперед, держа за волосы, пока его лицо не ободралось так, словно он целовал терку для сыра.
– Насколько тебе дороги твои яйца, а, любитель сестренок? – спросил Гленн и пнул его прямо по «хозяйству».
Дыхание Эрика вылилось в резкий вдох. Гленн медленно занес ногу и еще раз, до кучи, пробил в пах. Эрик откатился и, дрожа, лежал у подножия. Потом ему хватило ума похромать домой.
Месть не заставила долго ждать.
На следующий день я отправился к Гленну, надеясь поиграть в футбол. Солнце еще не палило в полную силу над развалюхами в восточном Верноне. Трава в городе повсюду была бурая, жухлая; сухие травинки приставали к потной коже, и все зудело, пока не помоешься.
До этого я никогда не видел, чтобы Гленн плакал. Он был старше. Круче. Возле старого сарая, в узкой полоске тени калачиком свернулся его бигль, Фрэнки, уткнувшись окровавленной мордой в брюхо. Из пустых глазниц шла кровь. Гленн осторожно поглаживал пса. Бока Фрэнки тяжело вздымались, сам он дрожал и поскуливал.
– Что случилось? – спросил я, присаживаясь рядом на колени. – Эрик, да?
В таком маленьком городке выколоть Фрэнки глаза мог только Эрик. Похоже, орудовал он ножом. Небрежно.
– Что делать? – всхлипнул Гленн. – Он выживет?
Я пожал плечами.
Он схватил меня за рубашку и заорал:
– Ты же у нас умник. Ты все знаешь! Черт возьми, что нам делать?
