– Что, Дубинина, соскучилась? Радость прямо из ушей хлещет.
– Ты ему ещё на грудь кинься, такая трогательная встреча будет.
В классе захихикали. Мне стало немного неловко. Ну правда, к чему такой взрыв эмоций на глазах у всех? Но тут же вспомнилось, как Дубинина ко мне всю неделю бегала, так сказать, навещала больного товарища. И не с пустыми руками: то компот притащит, то булочки, то пирожки – и всё собственного приготовления. Стряпня у неё, кстати, отменная. Я целую неделю отъедался. Вот бы маме такие научиться печь!
В четверг она приходила одна, без Макса. Забежала продрогшая, как всегда лохматая, глаза горят.
– Я на пять минут! – предупредила с порога.
– А Макс где? – я уж привык, что они наведывались ко мне на пару.
– А его математичка оставила после уроков. К олимпиаде по алгебре готовиться.
– Горе от ума, – хмыкнул я. – Ну, проходи.
– Да я ненадолго.
– Ну, ненадолго проходи, – я равнодушно пожал плечами, мол, как хочешь, особо уговаривать не собираюсь.
Проходить она не стала, потопталась у порога. И разговор никак не клеился. Странное дело, когда Дубинина приходила с Максом, мы с ней болтали запросто. А тут вдруг оба растерялись. И как назло опять пришёл на ум тот случай в подъезде. Ведь это даже не случай, так, ерунда, мелочь, длиною в пару секунд… Что ж из головы-то никак не выходит?! Поймал себя на том, что тянуло снова её обнять. Но я сразу стряхнул эту дурь и вперился в неё взглядом, не то с раздражением – в конце концов, надоело уже маяться, не то с интересом – охота же понять, чем это она так впечаталась в память.
Вот именно – чем?! Лицо бледное до синевы, а кончик носа красный. В ушах маленькие белые камушки под жемчуг, но даже мне видно, что это дешёвая бижутерия. Сама стоит мнётся, голову вжала в воротник куцей куртёшки, как будто шеи нет. Волосы выбились из хвоста и висят, как сырая солома. Только глаза офигительные, но она их прячет. И вот губы… На них можно соблазниться, ещё как можно! И снова в голове зашевелились всякие мысли… И не только в голове – всё нутро будто потянулось к ней. К счастью, стоило мне об этом подумать, как она тут же встрепенулась, заявила, что ей пора бежать, и смылась. Только выгрузила из сумки кулёчек со своим печеньем да сунула мне листок с домашним заданием. Это чтобы я занимался самостоятельно, не отставал. Листок, разумеется, нечитанным был выброшен в мусорное ведро, а печеньки я съел с удовольствием.
А в пятницу они пришли уже с Максом. И, хотя вроде как общались непринуждённо, она явно избегала смотреть мне в глаза. Да и разговорчивости в ней поубавилось. А в выходные мы не виделись.
