Гласс понимала, что ей очень повезло оказаться на Земле, но какая-то ее часть задавалась вопросом: а стала бы она так к этому стремиться, если бы знала, что всю оставшуюся жизнь ей предстоит справлять нужду в лесу? Выйдя из крохотной будочки, которая, по сути, была обычным навесом с деревьями вместо стен, она направилась обратно в лагерь. По крайней мере ей так казалось. Вообще-то все деревья выглядели совершенно одинаково, поэтому ориентироваться было сложно.
Услышав вдалеке гул голосов, Гласс поняла, что движется в нужном направлении. Вскоре девушка уже вышла на поляну, слегка сожалея, что покидает умиротворяющую лесную тишь, и вдруг застыла. Она оказалась вовсе не там, где ожидала. Не между лазаретом и складом, а на другом краю лагеря, возле строившихся жилых хижин. Осознав свой просчет, Гласс вздохнула и дала себе слово в следующий раз быть внимательнее. Люк уже несколько раз читал ей лекции о необходимости быть настороже и не ходить в лес в одиночестве. Но он все время был занят, а Гласс стеснялась просить кого-то другого проводить ее в туалет.
Она обогнула строительную площадку и оказалась за спинами двух мужчин, негромко переговаривавшихся возле края опушки. Те были поглощены беседой и не заметили ее появления. Гласс остановилась, не зная, следует ли ей дать о себе знать, остановиться или просто идти своей дорогой. Еще не приняв решения, она узнала одного из беседующих – это был Вице-канцлер Родос.
Охваченная противоречивыми чувствами, Гласс застыла. Что-то в этом человеке всегда вызывало у нее озноб, а уж после того, как он приказал охранникам стрелять в Беллами, и подавно. С другой стороны, именно благодаря ему Гласс осталась в живых. Родос заметил их с матерью в людской толпе, штурмующей взлетную палубу, отдал приказ своей свите, и Гласс вместе с Соней оказались на двух последних свободных местах последнего челнока.
С тех пор Гласс не имела возможности с ним поговорить, но в ее мозгу теснились тысячи незаданных вопросов. Почему Родос им помог? Что за отношения связывали его с мамой? Знал ли он, как мама расстраивалась из-за того, что происходило с ее дочерью?
Из размышлений Гласс вырвал резкий голос Вице-канцлера:
– Суд устроим посреди поляны. Доведите до общего сведения, что явка обязательна. Я хочу, чтобы все поняли: мы не склонны мириться с предательством и своекорыстием.
Гласс подавила вздох. Он говорил о Беллами.
– Да, сэр, – отозвался собеседник Вице-канцлера, одетый в рваную перепачканную униформу. Гласс узнала в нем правую руку Родоса, Барнетта. Именно он во время посадки на челноки схватил Гласс за руку и вывел их с матерью из толпы. – А где мы будем содержать его, если суд определит длительный срок заключения?
