Павлуша Ягужинский из-за своего рабочего стола украдкой наблюдал за ним и ликовал в душе: он боготворил эту гениальную силу.
Вдруг Павлуша заметил, что лицо царя озарилось счастливой улыбкой и губы его что-то шептали...
"Шишечка", - послышалось Ягужинскому; но что означает эта "шишечка" он даже в застенке на дыбе не выдал бы всеведущему князь-кесарю.
Значение этого слова было известно только самому царю да красавице Марте Скавронской, будущей императрице Екатерине I, Ягужинский же догадывался о роковом д л я к о г о-т о (он знал - д л я к о г о) смысле этого таинственного слова.
- Павел, поди сюда, - позвал государь Ягужинского.
Петр стоял в это время у одного стола, на котором лежал большой лист бумаги с чертежом, изображавшим топор.
- Видишь сей чертеж? - спросил государь.
- Вижу, ваше величество, топор.
- Так возьми сей чертеж и закажи по нем сделать топор из лучшей стали.
- Слушаю, государь.
- Знаешь в немецкой слободе мастера Амбурха? - спросил Петр.
- Знаю, государь.
- Так у него закажи.
В эту минуту в кабинет вошел фельдмаршал Шереметев, наблюдавший в Москве за сбором и снаряжением войска к предстоящему весеннему походу.
- Вот топор себе заказываю, - сказал Петр вошедшему с глубоким поклоном Шереметеву.
- Мало у тебя топоров, государь, - улыбнулся фельдмаршал, указывая глазами на столярные и плотничные инструменты царя.
- Это, Борис Петрович, особь статья, - улыбнулся Петр, - сей топор будет всем "топорам топор".
- Какой же это такой, государь, "топорный царь"? - улыбался и Шереметев.
- Этим топором я Москве голову усеку, - продолжал загадочно Петр.
- За что такая немилость, государь? - спросил Шереметев.
- А за то, что она, как крот, в старину зарывается и от света закрывается... Сим топором я срублю для России новую столицу.
Глаза Петра вспыхнули вдохновением.
- Помоги, Господи! - поклонился боярин. - В коем же месте, государь, умыслил ты новую Москву строить?
- Не Москву, боярин, Москва Москвой и останется... А я при устье Невы срублю мою столицу. И я срублю ее сим топором, да и оконце в Европу прорублю.
- Дай, Господи! Одначе устье Невы надо еще добыть.
- И добудем... Сколько ты успел собрать рати?
- Всего, государь, у меня рати тысяч двадцать: семеновцы с преображенцами, да два полка драгун, да пехоты двадцать батальонов.
- Сего за глаза достаточно... Как только грачи да жаворонки прилетят, так и выступай в поход.
- Слушаю, государь.
- А потом и я за тобой не умедлю.
