- Что так, Александр Данилыч? - изумился старик.
- Скажу, непременно скажу твоей полковнице, как только ворочусь на Москву.
- Да о чем скажешь-то?
- Ах, старый греховодник! Он же и притворяется.
- Не пойму я тебя, Александр Данилыч, - пожимал плечами Балк, - в толк не возьму твоих слов.
- То-то, - смеялся Меншиков, - завел себе такую девчонку, да как сыр в масле и катается.
- А, это ты про Марту?
- А ее Мартой звать?
- Мартой. Она полонянка из Ливонии, полонена при взятии Борисом Петровичем Шереметевым Мариенбурга и отдана мне.
- При чем же она у тебя?
- Она состоит в портомоях, а у меня за кухарку: и чистоплотна и скромна, и варит и жарит, как сам изволишь видеть, зело вкусно.
- И точно: рябчика так нажарила, что и на царской поварне так не сумеют. Она, кажись, и по-русски говорит.
- Зело изрядно для немки.
- Где ж она научилась этому?
- У одного пастора там али у пасторши в Мариенбурге.
- Скажу, скажу твоей полковнице, - смеялся Меншиков, запивая рябчика хорошим красным вином, добытым в погребам Мариенбурга, - вишь, Соломон какой: добыл себе Царицу Савскую, да и в ус себе не дует.
В это время Марта внесла сладкое и стала убирать тарелки.
- Погоди, милая, не уходи, - ласково сказал ей Меншиков, - мне бы хотелось порасспросить тебя кое о чем.
3
Меншиков залюбовался глядевшими на него детски-наивными прелестными глазами и ясным полненьким личиком.
- Мне сказали, что тебя зовут Мартой? - сказал Меншиков.
Девушка молчала, переводя вопрошающий взор с Меншикова на Балка.
- Откуда ты родом, милая Марта? - спросил первый.
- Из Вышкиозера, господин, из Ливонии, - тихо сказала девушка, и на длинных ее ресницах задрожали слезы.
Мысль ее мгновенно перенеслась в родное местечко, к картинам и воспоминаниям не далекого, но ей казалось, далекого детства... И вот она здесь, среди чужих, в неволе, полонянка...
- Кто твой отец, милая? - еще ласковее спросил царский любимец.
- Самуил Скавронский, - был ответ.
- Ливонец родом?
- Ливонец, господин.
- Сколько тебе лет, милая?
- Восемнадцать весной минуло.
- Ты девушка или замужняя?
Марта молчала, она взглянула на Балка, как бы ища его поддержки.
- Странная судьба сей девицы, - сказал полковник, - она замужняя, а остается девкой.
- Как так? - удивился Меншиков.
- Дело в том, - продолжал Балк, - что едва ее обвенчал пастор с ее суженым, как она тут же, около кирки, стала вдовой: ни жена она, ни девка.
- Да ты что загадками-то меня кормишь? - нетерпеливо перебил полковника царский посланец.
