А бу-бу-бу-бу-бу.
Сидит ворон на дубу,
Он играет во трубу,
Труба точеная,
Позолоченная.
- Скорей, скорей летите, а то немецкие вороны да собаки все поедят и кровушку всю вылакают, - выкрикивал он, махая руками.
Этот старик обращался к летевшим по небу стаям птиц. То были целые тучи воронья.
Это заметил и царь с своими двумя спутниками.
- Куда это летит столько птицы? - дивился государь. - И все на северо-запад.
- Лети, лети, Божья птичка! - продолжал странный старик. - Боженька припас тебе там много, много ествы, человечинки.
- Я догадываюсь, государь, что сие означает, - с тревогой сказал Виниус, - птица сия чуткая... Она учуяла там корм себе... Битва была кровавая, птица проведала о том Божьим промыслом...
Слова Виниуса встревожили царя.
- Ты прав, - задумчиво проговорил он, - птица чует... Бой был, в том нет сумления... А был бой, и трупы есть... Но чьих больше?
- Будем надеяться, - нерешительно сказал Виниус, - Божиею милостью и твоим государевым счастьем...
- Но почему вестей доселе нет? Ни единого гонца!
Уже издали доносился голос странного старика:
А бу-бу-бу-бу-бу,
Сидит ворон на дубу,
Он играет во трубу...
- Киш-киш, вороны! Киш-киш, черные!
Около стен ближнего монастыря копошились, словно муравьи, какие-то черные люди. То были монахи и монастырские служки. Они укрепляли обветшалые стены. За работами наблюдал сам престарелый игумен.
Старый инок нет-нет да и поглядывал на небо, качая головой в клобуке.
Увидев царя, он издали осенил его крестным знамением.
- Дело государское блюдешь, отче? - спросил царь, подходя.
- Блюду, с Божьей помощью, великий государь, - отвечал старец и взглянул на небо.
Птица продолжала лететь на северо-запад, перекликаясь гортанным карканьем.
- Удивляет тебя птица? - спросил Петр.
- Смущает, государь... Враны сии смущают... К кровопролитью сие знамение.
- Сколько у тебя колоколов в монастыре? - спросил Петр.
- Колоколов, государь, нечего Бога гневить, достаточно.
- Так я велю перелить их в пушки, - сказал царь.
Старый инок, казалось, не понял государя. Виниус не успел еще сообщить ему волю царя относительно церковных колоколов.
- Все колокола велю перелить в пушки, - повторил государь, - понеже приспе час, когда пушки стали для святых церквей надобнее колоколов.
Игумен онемел от изумления и страха...
"Последние времена пришли, - зароилось в его старой голове, - храмы Божьи лишать благовествования... глагола небесного..."
- Так ты, отче, распорядись приготовить все потребное для спуска колоколов на землю, - сказал Петр, проходя дальше, - слышишь?
