- Штаны, - улыбнулся Меншиков, - это Голстинию-то?
- Да, Голстинию.
- Да и Александр Македонский был мальчишкой восемнадцати лет, когда при Херонее на голову разбил греков и спас отца, - проговорил как бы про себя молчавший доселе Павлуша Ягужинский.
- Ты прав, Павел! - горячо сказал царь, и глаза его загорелись. - Я плакал от зависти к этому Александру, когда в первый раз чел про дело у Херонеи: отец его Филипп и все македонское воинство уже дали тыл грекам, когда на союзников оных, фифанцев, налетел Александр с конницей, мигом смял их, а там ударил и на победителей отца и все поле уложил их трупами! Таков был оный мальчишка!
- А что потом в Афинах было! - тихо заметил Павлуша. - Я тоже, государь, чел когда-то сие описание и плакал, токмо не от зависти, где мне!.. Афин мне было жаль, государь.
- Точно, Павлуша: афиняне в те поры объяты были ужасом... Афинянки выбегали из домов и рвали на себе волосы, узнав о павших в бою отцах, мужьях, братьях, сыновьях. Старики словно безумные бродили по стенам города... Старец Исократ с отчаяния уморил себя голодом... А вот и море!
Петр с благоговением снял шляпу перед обожаемою им могучею стихией и набожно перекрестился.
Меншиков и Ягужинский, видя, что царь молчит, тоже молчали, не смея нарушить торжественность минуты.
А минута была действительно торжественная. Он продолжал стоять, как зачарованный видением, видением будущего величия России... И видение это как бы реально вставало перед его духовными очами... Ни Ассирии и Вавилонии, ни монархии Кира, ни монархиям Македонской и Римской не сравняться с тою монархиею, которая назревала теперь в великой душе.
А оттуда, справа, чуть-чуть двигались чьи-то корабли под белыми парусами, чьи!.. Конечно, е г о, того, который там, за этим морем, и двигались эти корабли по его же морю и из е г о же реки!
Бледность проступила на щеках великана, и он все молчал.
"Новгородцы сим морем владели... Александр Ярославич ставил свою пяту на берег Невы... А мои деды лентяи все сие проспали".
Теперь краска залила его щеки.
- Так я же добуду, я верну! - вдруг с страстным порывом сказал он.
- Добудешь, государь; тебе ли не добыть чего! - согласился Меншиков, угадав мысль Петра. - Добудешь всего. Вон Азов живой рукой добыл.
При напоминании об Азове взор царя еще больше загорелся.
- Точно, Азов с Божьей помощью добыли... А не мало в оной виктории нам помогли черкасские люди - хохлы... Жаль, что не вызвал их регимента два-три под Нарву, - говорил царь, что-то ища в боковом кармане своего кафтана.
