— Эйдл, Эйдл…
— Да, меня зовут Эйдл, благородная! А я не хочу больше быть благородной, хочу быть грубой! — платок сползает с ее головы, и волосы рассыпаются на подушке, как будто и они взбунтовались против горькой судьбы раввинской жены. Густые блестящие волосы подтверждают, что она намного моложе, чем можно судить по ее измученному лицу. — Когда мама назвала меня Эйдл в память о бабушке, она не знала, сколько горя выпадет на мою долю! Иди, Иоселе, играй, сколько душе угодно! У всех детей сейчас каникулы, так пусть они будут и у тебя.
Смущенный раввин устало опускает руку мальчика, и тот в мгновение ока выбегает на улицу. В колыбельке просыпается и кричит больной ребенок. Реб Довид хочет дать ему бутылочку с молоком, но раввинша отнимает бутылку:
— Я сама это сделаю. Иди на рынок, Довид, принеси еды! Другие раввинши посылают на рынок прислугу, а я вынуждена посылать раввина…
— Ребецн[45], я как раз иду на рынок. — Мэрл не сводит глаз с раввина, который корчится от боли и унижения. — Я куплю продукты и для вас.
— Дай Бог вам долгих лет! — радуется Эйдл. — Вы пришли к моему мужу по делу? Из-за болезни ребенка я совсем потеряла голову, забываю, что мой муж — даян и должен решать важные вопросы. Не бойтесь меня, я не такая уж плохая, хотя виленские раввины…
— Эйдл, это ведь та женщина, что вчера привела фельдшера, не узнаешь? — удивляется раввин.
— Что я могла вчера заметить, если лежала без памяти! — глядит раввинша на Мэрл. — Дай Бог вам, соседка, никогда не знать горя от мужа и детей! Чужие люди внимательнее к нам, чем виленские раввины! Слава Богу и за это! Довид, дай соседке денег на покупки.
— У меня нет денег, — раввин опускает руки. — Я сам пойду. Торговки знают меня, дают в долг до жалованья.
— Его жалованье! — горько роняет раввинша. — Помощник шамеса[46] в дворовой синагоге получает больше!
— Эйдл! Эйдл! — стонет раввин.
— Не беспокойтесь, ребецн, я куплю на свои деньги, — вмешивается Мэрл. — Вернете, когда сможете.
Мэрл спрашивает у раввинши, что ей купить, но раввин дрожит и настаивает: он не хочет этого! не надо! ни в коем случае! Раввинша кричит и хватается за сердце: она настаивает! это необходимо! Задыхаясь, она падает на подушки и говорит слабым голосом:
— Не обижайтесь, добрая женщина! Ради себя я бы не допустила, чтобы мой муж ходил на рынок! Ради себя я не стала бы брать в долг у незнакомой женщины, даже если бы я была при смерти! Я уважаю себя не меньше, чем другие виленские раввинши. Но ради своего ребенка я готова на все на свете!
