Антонио Лонгория
Вспомни, когда родишься
Я гляжу на сержанта, и его улыбка, доброжелательная, сверкнувшая под желтыми и неухоженными усами, меня успокаивает.
— Подожди немного, паренек. Начальник хотел побеседовать с тобой, но я не знаю, когда он придет. Так-то. И перестань грызть ногти. Это очень скверная привычка. Не волнуйся.
Нас двое. Он и я. В длинной и узкой, расположенной над камерой пыток комнате для отдыха сотрудников службы безопасности. Поставленные как попало и беспорядочно застеленные кровати свидетельствуют, что военная дисциплина здесь не соблюдается. На рабочем столе, разделяющем нас, находится пачка сигарет, пепельница, коробок спичек и пузырек с какими-то таблетками. Ни печатной машинки, ни листка бумаги.
— Слышал я, что ты занимаешься недостойными делишками. Якобы не хочешь вести себя, как положено.
Угрозы нет ни в голосе, ни в выражении лица. И, несмотря на место, где я нахожусь, на обстоятельства, как здесь очутился, я чувствую себя почти нормально. Есть что-то заботливое, почти родственное в его разговоре со мной.
— Послушайте, сержант. Те, кто привел меня сюда, сказали, что я не арестован. Они сказали, мне нужно пойти с ними, поскольку капитан хочет поговорить со мной… И, если это так… Если я здесь добровольно… Честно говоря, сержант, я бы лучше ушел…
Его смех прерывает меня.
— Вот так всегда. Зачем, спрашивается, дурить мозги? Ясно же, у нас не хватает времени долго держать раскаленную сковороду. Парням еще не хватает опыта. Но я, если беру эту сковороду за ручку, всегда им говорю: «Нечего притворяться». Чем скорее бросить на нее кусок мяса, тем быстрее он поджарится.
Сержант видит на моем лице выражение удивления, которое возникло от контраста между его благодушной внешностью и зловещими словами. Поэтому поясняет снисходительно, почти с наставлением:
— Знаю, о чем ты думаешь, паренек. И частично ты прав. Я один из тех, кого вы называете полицейскими ищейками. Да, я один из них. Несмотря на мои годы и хороший характер. Но, боюсь, ты не поймешь. Еще не созрел, чтобы понять: такие, как я, необходимы. И хотя многие нас презирают, мы делаем нужное дело. Очищаем общество для его же блага. На нас смотрят, как на кондоров. Но эти птицы — санитары. Они освобождают землю от падали.
