– А вот вас солнце мучит, – она небрежно нацепила мне на нос очки. – Впрочем, мне всегда нравилось, когда плачут мужчины. Таким мужчинам я всегда доверяла.
Они умеют говорить правду. Они не таят правду в себе.
– Я плачу всего лишь от солнца, – отрезал я ей, потому что терпеть не мог слез. Они мне смутно напоминали прошедшую грусть. Прошлое я не любил. – И все-таки, несмотря на то, что я не умею плакать, вы мне можете доверять.
И вновь этот испепеляющий взгляд без зрачков. Насквозь. До боли. И ничего невозможно прочитать в этих ночных глазах.
В ней было что-то нереальное, неземное, что притягивало меня, что заставляло бешено стучать сердце. И меня пугало, что я не могу разгадать ее тайну, тайну этих ночных глаз, тайну этого длинного до пят плаща не в сезон, тайну этого равнодушного смеха. И я отлично понял, что только мой верный друг, мой фотоаппарат поможет мне понять все. Вот тогда держись, черноволосая красавица! На моих снимках твоя душа будет разделана, как на операционном столе. И я до мелочи узнаю все ее тайные помыслы.
Я до мелочи разгадаю все твое прошлое и, возможно, предугадаю будущее. И я отчетливо осознал – вот она, вершина моего творчества, вершина моей славы, к которой я всегда так яростно стремился. И на которой совсем скоро буду стоять.
– Вы что-то сказали? – она вскинула своими дугообразными бровями.
– Разве? Нет… Что вы… Вам показалось, – пробормотал я.
Мне стало неловко. Черт! Она так вскружила мне голову, что я уже начинаю разговаривать вслух.
– А мне послышалось что-то про творчество, какую-то вершину, а еще, что вы где-то скоро будете стоять. Где?
Я не знал что ответить. Она ответила за меня.
– Вы, видимо, занимаетесь творчеством? Ну, конечно! Как я сразу не догадалась! Правда, трудно догадаться, судя по вашему виду.
Чертовка! Что она имеет против моей внешности! Я всегда знал, что прекрасно выгляжу. Отутюженный белый летний костюм, дорогие белые туфли – ни одной пылинки…
– Вам не хватает только белый перчаток, – перебила она мои мысли. – Или в перчатках не занимаются творчеством? А в солнцезащитных очках?
– Я их снимаю в помещении. Там нет солнца.
– А я думала, что солнце есть везде, если его очень захочешь. Простите, вы же не любите солнца.
– Я не люблю жару, – поправил я ее. – А в остальном – вы правы. Я занимаюсь творчеством. Я – фотограф.
Мне надоела эта пустая болтовня, ни к чему не ведущая. И я решил сразу приступить к делу.
– Я – известный фотограф. Моя фамилия Гордеев. Григорий Гордеев.
