– Друзья, мы будем ставить замечательную пьесу: Алексей Максимович Горький, «Дачники», – наконец объявила, улыбаясь, Осовицкая.
Горький! Ни одной версии не было. Забыли про Горького!
– Я же говорила, я же говорила… – зашептал кто-то.
Ну точно, конечно! Осовицкая ведь там играла одну из главных ролей, лет двадцать подряд или даже тридцать. А теперь самое интересное – кому она даст главную роль, а кому – свою, не самую главную, но прелестную?
Главная роль досталась невысокой, худенькой блондинке Танюше Кисловской. Несмотря на очень маленький рост, она обладала недюжинной энергией, сильным голосом и, накрасившись, становилась просто красавицей, умела выгодно себя преподнести.
Роль же, которую много лет играла Осовицкая, неожиданно дали моей второй подружке, Ирке Тепловой. На самом деле она была Гарныденко, но Ирка ненавидела свою украинскую фамилию, особенно когда ее произносили нарочито, через фрикативное «г». Ирка считала, что из-за фамилии все ее беды, и на третьем курсе все-таки ее официально сменила. На самом деле никаких бед у нее вообще не было.
Она жила с мамой, в своей квартире, в новом районе Москвы, не бедствовала, не голодала, после школы устроилась работать в учебную часть Щепкинского и со второй попытки поступила учиться. У приятной, пухленькой голубоглазой Ирки была куча романов, часть из которых заканчивалась, толком не начавшись. Но Ирка успевала уже всем рассказать про своего избранника, придумывая все на ходу. По-настоящему же она была влюблена в двоих человек – в Андрюху Самарцева из Ростова-на-Дону, безусловного любимчика Чукачина, и в народного артиста, худого, стареющего, очень знаменитого Иванихина. Ирка часто ездила на один день в Санкт-Петербург, где жил и работал в театре Иванихин. Утром приедет, походит по городу, постоит около дома Иванихина, сходит на его спектакль или концерт, подарит цветы и – домой.
Андрюха жил в Москве в общежитии, нравился девочкам и спал с ними просто без разбору. Обвинять его, обижаться было невозможно. Он очень быстро пьянел, быстрее всех, и, запьянев, становился сластолюбивым до ненормальности. Девочки этим пользовались и уводили его к себе – то одна, то другая. Андрюха шел по коридору на своих ногах, не падал, даже поддерживал беседу, а наутро не помнил, с кем был. Про Самарцева и его любовные подвиги рассказывали совсем нереальные истории. А побывать за ночь он мог у двоих, а то и у троих. И на самом деле ничего не помнил, даже себе во вред. Девочки много раз проверяли разными хитрыми способами и убеждались: правда, не помнил, но всем очень угождал. И девочки не брезговали потом опять его заманивать.
