... Музыка звучал а тихо. Мелодия плыла, опутывая сознание. Нежно звучали скрипки, томно аккомпанировало фортепьяно. Его тремоло напоминали звон колокольчиков. Голос певицы, низкий и печальный, сначала следовал за музыкой, затем, набрав силу, сам повел мелодию:
Сегодня я верен тебе одной,
А завтра - ну кто же знает?
Сегодня люблю тебя всей душой,
А завтра не наступает...
Гром наконец-то грянул.
Он проснулся, и первым ощущением, достучавшимся к нему из окружающей реальности, было осознание, что он без обуви. А когда еще немного прояснилось в мозгу, понял, что и комбинезон на нем чужой. Голова казалась необыкновенно тяжелой; видимо, все это время его кололи какими-то спецпрепаратами. Он не мог сообразить, как долго находился в отключке. По меньшей мере полдня. Во всяком случае, состояние мышечной системы указывало примерно на такой срок.
Трент вытянулся на узкой койке, обвел взглядом помещение, в которое его поместили, - серые бетонные стены, железная дверь. В углу унитаз, выше пара вентиляционных отверстий, таких маленьких, что и палец не просунешь. Кровать узкая, откидывающаяся к стене, покрыта запоминающим контуры тела пластиком.
Два дня его не беспокоили. Продолжительность этого срока Трент определил эмпирически, по поведению кровати. За все время она два раза автоматически складывалась, а потом так же неожиданно возвращалась в исходное положение. Соответственно Трент дважды оказывался на полу. В первый раз он попытался вновь разложить койку, но ничего не получилось. Во втором случае просто плюнул и заснул прямо на голом бетоне. Все эти двое суток его не кормили и не поили.
В очередной раз он проснулся уже на новом месте. По-видимому, шел третий день предварительного заключения, Перевели, вернее, перетащили его так, что у Трента не оставалось сомнений - во сне его снова оглушили парализатором. Мускулы нестерпимо болели и отзывались судорогами на любое неосторожное движение. Разбудили его два миротворца. Ни слова не говоря, они подхватили его под мышки и поволокли. Куда, Трент так и не понял, - по пути он вновь потерял сознание. Очнулся в просторном помещении и обнаружил, что сидит на стуле. На запястьях наручники, а сами руки заведены за спинку стула.
В комнате находились три миротворца. Двое стояли у двери- руки за спиной, ноги на ширине плеч. Третий сидел боком на небольшом металлическом столе, слегка покачивая правой, не достающей до пола ногой. С первого взгляда было видно, что это элитник, и не из простых. Точно! Этот самый сержант три месяца назад сидел в приемной Макса Девлина. Как же его зовут? Ага, вспомнил: Эмиль Гарон. Каков красавец! Форма новенькая, с иголочки. Темные волосы зачесаны назад и прилизаны, между пальцев сигара. Пепел стряхивает прямо на металлическую столешницу.
