Мусорщик | страница 7
Когда Мусорщик возвращается с работы, многие давно уже пообедали, а ужин еще и готовить не начинали, поэтому в этот час в подъезде пахнет только тишиной и ожиданием предвечерней суеты. И больше ничем.
А сегодня пахло жареным луком.
Мусорщик подходил к своей двери – одна ступенька, еще одна, перепрыгнуть через три разом – и понимал, что пахнет, наверное, из его квартиры. Он повернул ключ в замке, и запах жареного лука накрыл его с головой – и он вспомнил сразу, как дома всегда жарили лук: сначала кидали его в кипящее масло, и полоски лука прыгали и переворачивались в нем, словно живые, потом становились золотисто-желтыми, потом коричневели, пряно-сладковато пахли и потом были уже совсем готовы.
«Сколько лет я не ел жареного лука! – подумал вдруг Мусорщик. – Когда я ел его в последний раз-то?»
– Здоро́во! – проорал Проходящий из кухни, и Мусорщик поморщился – ну почему надо каждый раз орать, неужели нельзя спокойно разговаривать, неужели надо радоваться, как щенку?
– Здоро́во, – угрюмо ответил он и снял ботинки.
Кухня со вчерашнего дня переменилась: Проходящий протер шкафы и видно стало, что они вообще-то – кремовые, а не темно-серые. Блестел боками, будто новый, кофейник, выстроились в ряд в сушилке тарелки и блюдечки, оказалось на крючке какое-то полотенце в синюю полоску, которое и признать было невозможно.
Сначала Мусорщик испугался даже, а потом понял, что это все еще его кухня.
И даже стол, вроде бы чужой, – его.
Просто Проходящий убрал с него стопки тарелок, старые газеты и ворох счетов за пиццу, который получился за несколько лет.
Стол был непривычно пуст. Но самое главное – на столе стояли огромные тарелки с цветами по каемке. Пока пустые тарелки – только на краю каждой, будто остановившись тут на минутку, пристроились куски пышного хлеба. Даже с порога кухни можно было разглядеть, какая ноздреватая и белая у него мякоть, какая золотистая – корочка. А посередине стола на старой деревянной подставке – она с одного края была совсем черная, обугленная, Мусорщик спалил когда-то в детстве – стояла чугунная тяжелая сковородка с яичницей. Яичница бугрилась белыми и желтыми волнами, тут и там виднелись островки золотистого жареного лука – и она пахла.
Яичницей с луком.
Мусорщик сглотнул и шагнул к столу.
– Давай-давай, садись, – подбодрил его Проходящий и улыбнулся.
Когда Проходящий улыбался, возле губ оказывались две глубокие складочки-морщинки, будто бы какой художник небрежно провел два штриха на лице: раз сверху вниз, и еще – раз. И еще он морщил нос – и веснушки на носу собирались в смешную гармошку.
