Я отодвинула с лица простыню и посмотрела на будильник. Десять часов, как же долго я спала, начиная с десяти, можно со спокойной совестью звонить кому угодно.
В телефонной книге трижды значилась фамилия Винкелман. Я выбрала последнюю строчку, с начальной буквой имени А. и адресом Эрфгоойерстраат, 18. Раздались гудки. Только, когда я услышала ее голос, я поняла, что мне надо с ней обсудить. С телефонным аппаратом в руке, я босиком расхаживала по комнате.
- Послушай, - сказала я. - Возможно, сохранилась какая-то фотография, снятая, например, ранним июньским утром, на которой изображены мы обе.
Не дождавшись реакции, я не выдержала и стала делиться с ней воспоминанием о праздновании пятилетия Лейденского студенческого корпуса, который остроумно называли Вестиваль из-за обязательного жилета, непременной части костюма его членов. Кульминацией праздника - вспоминала я - был бал в гостинице на море. Собралась тысяча приглашенных, все студенты, в том числе две принцессы Оранские в платьях без бретелек, они были тогда ужасно толстые и далеко не такие элегантные, как сейчас. С наступлением утра многие, в вечерних платьях и смокингах, спустились по лестницам с балкона на пляж: посидеть в этой необычный час на белых пластиковых стульях, разогнать винные пары куда более дурманящим ароматом свежего морского прибоя.
- Всего человек двенадцать, мы уселись спиной к морю, и кто-то один сделал снимок...
На том конце провода наступило молчание. Потом она сказала, как бы процедила сквозь зубы:
- Нет-нет, я не помню такого праздника. - Выдержала небольшую паузу и затем продолжила:
- Я училась в Гааге, в консерватории на площади Корте Бейстенмаркт.
- Ах!... - я кивнула, пораженная и заинтересованная. - На фортепиано? На скрипке?
- На органе.
Тем временем я подошла к окну. Все еще в пижаме, открыла раму и села на подоконник, устремив глаза на бульвар. Он заворачивал и заканчивался шлагбаумами, за которыми где-то вдали скрывалась Дженнифер Винкелман, рассказывающая мне сейчас, в этот самый момент, об органе, что стоял впереди в большом зале консерватории. За ним она могла каждый вечер заниматься.
- ...похожий на орган собора Парижской Богоматери или Реймского собора, у меня было чувство, что это я французская органистка Мари-Клер Ален, заставлявшая дрожать своды...
Ее голос прервался.
-...Заставлявшая дрожать своды... - тихим голосом повторила она.
Окунувшись в хаос разнообразных мыслей, я одевалась. По привычке перед зеркалом тщательно прошлась по волосам щеткой, затем расческой, и в воздухе снова распространился запах парикмахерской.
