Племя жило по законам каменного века, то есть боролось за существование сто часов в сутки. Каждый его член обязан был вносить свою лепту: охотиться, искать водопои, готовить пищу, защищать гнездо или поддерживать его в чистоте. Максим был достаточно силён, у него имелось оружие, — естественно, что он стал охотником, как Ильма и Зира. Его такая работа вполне устроила. Но не дичь он искал в каждодневных походах по Отстойнику. Он искал дверь. Благо, как та должна выглядеть, он теперь знал.
И на девятый день он нашёл… Но к сожалению, нечто совсем иное.
На охоту в тот день они шли втроём: Максим, Зира и Гундарин, — кто-то их коротышек всегда сопровождал новичков-людей, чтобы те не потерялись и не сунулись, куда не следует. Отчасти это было хорошо, отчасти — наоборот. Гундарин сперва болтал без умолку, распугивая добычу. А когда устал, начал скулить.
— Макс, ну давай передохнём? Ну хоть немножечко! Вот, вот — гляди, какое хорошее место для привала. Замечательное место. Мягкое, тёплое, безопасное. Попа сама собой сесть хочет. Вот, смотри, уже села!
Не дожидаясь разрешения, он спрыгнул с мостика на висящую в нескольких метрах под ним громадную розовую «дыню».
— Идите сюда, не пожалеете!
Максим оглянулся на Зиру, та лишь руками развела. Спорить с коротышкой — только время терять. Пришлось подчиниться, спрыгнуть на действительно мягкую и упругую, как резиновый матрац, поверхность «дыни».
— С тобой не охота, а суета одна получается.
— Не боись, Макс, я тебя в самые охотничьи места проведу. Там зверья — стрелять не перестрелять!
— И где это?
— А вот сейчас посидим и пойдём. Прямо по мосту, потом вниз…
— Вниз?! Какого же мы сюда карабкались?.. — Максим хотел было высказать всё, что думает о проводнике, но только рукой махнул. Спросил: — Гуня, а вверх ты высоко поднимался?
— Ещё бы! Да я… — коротышка осёкся. Сердито уставился на Максима: — Как ты меня назвал? Моё имя — Гундарин-Т’адин! Знаешь, сколько мне лет, малец?
— Во-первых, я не малец, а на две головы тебя выше. Во-вторых, я же не требую, чтобы меня называли Максимом Волгиным. Раз я Макс, то ты — Гуня.
— Да ежели ты ещё раз посмеешь назвать меня этим прозвищем… — коротышка вскочил, подбежал к нему. Глаза выпучил, уши встопорщил, ударил себя кулаком в грудь: — … то я, я…
— Гуня, — улыбаясь, повторил Максим.
Коротышка глубоко вдохнул. Постоял, почесал ухо. Выдохнул и кивнул:
— Так и быть, разрешаю.
И тут где-то неподалёку сухо треснуло.
