Как же громко шуршит и хрустит под ногами снег в узком коридорчике! Смотрят на меня загадочные глаза — школьные окна. Не видно, что за ними, а оттуда меня хорошо видно. Полно! Трусиха! Знаешь ведь — там никого нет. Вот и угол, а за углом уже окно нашей дежурки. Там печка топится, там друзья. И мне стало так тепло и уютно среди холода, тьмы и предательски скрипучего снега от одной только мысли о моих товарищах — о Вере и Зульфии. Ну-ка погляжу, что там у нас делается… Я уже завернула за угол, надо мной окно дежурки. Завалина, обшитая тесом, высока, но я вскарабкалась, опираясь на винтовку. Нижняя рама оказалась на уровне подбородка. Заранее улыбаясь, я прижалась носом к холодному стеклу. И тут же пригнулась: померещилось мне, что ли?! В комнате перед печкой сидели трое! Стоя пригнувшись, чтоб не торчала в окне голова, удерживаясь за наличник, а другой рукой опираясь о винтовку, я соображала: сидят мирно, глядят в огонь. Значит, свой! Но сердце мое скакало как бешеное, во рту было сухо, шершаво. От неожиданности. И я снова припала к краешку окна — понять, кто же там третий. В неясных, неровных отблесках огня из печки я узнала кудлатую голову Степки. Садов! Пришел проведать своих! И, не сдержавшись, я стукнула в окно. Они дружно вздрогнули и обернулись.
Когда я вбежала в дежурку, одним духом перелетев скрипучие сени, они уже все трое хохотали.
— Что, часовой? — заливалась Вера. — Враг-то не дремлет!
— Ты бы сама походила там, за школой! — начала я защищаться. — Знаешь, как снег трещит-шумит! Ничего больше не слышишь.
— Да уж! Хрустела ты там знатно! Я думал: да кто ж это? Теленок чей, что ли, остался да бродит? — рассказывал Степка. — А то еще собака! Я прямиком — шасть в двери! Девчонки голоса лишились со страху! Глядят на меня и ничего сказать не могут.
— Да-а, самому бы тебе! — всхлипывает Зульфия сквозь смех. — У нас часовой поставлен у ворот, а тут — топот, стук, человек ворвался!
— Запросто можно штаб немецкий захватить, если один часовой! — вдруг важно заявил Степан. — Прям тепленькими взять!
— Умный какой! Штаб — он тебе не сам по себе стоит! Рядом и казармы! Части стоят, солдат полно… — Это Вера Степана охлаждает.
— А то без тебя не знаю! — Степка прямо возмущен. — Я толкую про такой случай, как сегодня. Или — разведка. «Языка» нужно уволочь. Я про то, что одного часового на такой большой дом мало! Поняла?
Степка даже запыхался от возмущения, что Вера его в непонятливости заподозрила.
