— Нет… Давай ещё разок сходим.
Милка села на покрытый инеем корень, прислонилась спиной к шершавому стволу. Ночью подмораживало, кочки затвердели, но ствол был весенний, тёплый. И тепло это сквозь ветровку и свитер грело спину.
— Слушай, Вежливый, а что это за штучку ты на столе поставил? Жжётся!
— Темпоризатор. Греть будет. У вас всегда так холодно?
— Скажи спасибо, что не зима, у нас тут до минус шестидесяти бывает!
— Зима?.. А, ну да, сезоны… наклонная ось… Возможно, этим и объясняется ваша контрадиксность. Низкая температура ведёт к замедлению темпов развития.
— Ага. То-то я смотрю — папуасы такие развитые!
— Кто такие — папуасы?
— Ну, это те, которые в Африке живут. И голыми по пальмам скачут. Потому что тепло. И сезонов нет. Ничто, так сказать, развитию не мешает.
— Ты обиделась?
Милка поморщилась. Ну и вот как с ним разговаривать?
Запрокинула голову, прижавшись затылком к стволу. Перевела тему:
— Сможешь достать вон ту? Вроде тоже сухая…
— У меня хорошие… батарейки.
Ей показалось, что теперь уже он обиделся. Но ему-то — на что? Она же вроде ничего такого вслух не выдала… или этот зараза ещё и мысли читает?
Руки у него длинные. Очень длинные. Когда он, аккуратно положив на землю пару подобранных коряг, неторопливо выпрямился и во всю длину вытянул эти самые руки вверх, то дотянулся не до той нижней ветки, с которой начала бы восхождение Милка. И даже не до парной развилки, в которой она бы остановилась передохнуть.
Выше дотянулся.
Гораздо выше…
Ему даже лезть не особо пришлось — одного раза подтянуться хватило.
Осторожно перехватываясь руками и тщательно следя за наличием непременно трёх точек опоры, он сдвинулся к развилке. Уселся, обхватив ствол невероятно длинными ногами. А ведь плавность-то эта, похоже, от осторожности. Опасается он высоты. Очень опасается. Но — полез, и виду не подаст. Одно слово — пижон!
— Ну и долго ты там обезьяну изображать собираешься?
Он фыркнул. Склонил голову к плечу. Сощурился. Сказал задумчиво:
— Какая ты отсюда крохотная… Почти кортанка.
— А кортаны-то чем тебе не угодили?
— Кому же приятно, когда в твоих мозгах… — он передёрнулся. Замолчал. Мигнул высеребрившимися глазами, склонив голову уже к другому плечу. Спросил после короткой паузы:
— Опять эта ваша — контрадиксная логика?
— Женская, Вежливый! Просто женская. Не ломай голову, и покруче тебя академики так ничего и не поняли. Лучше ветку пили.
Какое-то время Милка с удовольствием наблюдала, как он пилит. Приятно смотреть на чужую работу. Потом на землю упала толстая коряга, а следом спрыгнул и Вежливый.
