— Лежать в кровати пятизвездочного отеля, пить вино и смотреть телевизор — наказание?
— Мне лучше знать. — Смех в голосе. — Не знаю, как и выдержу.
Потерявшись от его явной сексуальности, Клаудия несколько секунд молчала.
— Да ладно, — уговаривал он, — вспомним старые добрые времена.
Она понимала, что это может оказаться опасным. Вино и ностальгия. Не слишком удачное сочетание. Но, возможно, стоит пойти ему навстречу и загладить эпизод на танцполе.
— Хорошо, пара серий, но я приду к тебе.
Так, по крайней мере, она сможет контролировать ситуацию. А если ее либидо потребует отбросить предосторожности, оставит Люка с носом.
— Тебе обязательно было приходить в этом платье? — Люк открыл ей дверь.
Она точно собралась убить его!
— Ты тоже не переодевался.
— Да, думал, ты будешь одета более… обычно.
— Я распустила волосы. А что ты сделал?
— Я… побрился.
Клаудия фыркнула. Конечно, побрился. Он запрещает усам даже показаться на его лице.
— Ну, выбирать не приходится, либо платье, либо пижама.
— Пижама вполне сошла бы. — Он наблюдал, как обтягивающий бархатный лиф соблазнительно вздымается и опадает.
— Платье скрывает больше.
Люк как приклеенный смотрел на обтянутые тканью бедра. Теоретически платье могло бы скрывать больше.
Господи Боже, ради всех святых, сделай так, чтобы на ней было белье.
— Утраивайся на кровати, только что началась новая серия. Одна из рождественских. Я налью тебе вина.
Клаудии было неловко ложиться на его кровать, учитывая то, что случилось раньше, но он сказал: все должно быть как в давние времена. Он, она, пицца с ветчиной и ананасами и «Корабль любви».
— А есть в меню обслуживания номеров гавайская пицца? — Она сбросила туфли.
Люк засмеялся:
— Нет. Уже смотрел.
— Ладно, я и так переела.
— За здоровье, — произнес он, протягивая ей бокал. Они чокнулись.
— Ты что, умеешь читать по губам?
— Я думал, мы могли бы поступить как в комедийных шоу, когда произносят диалог одновременно с актерами.
— Ха. Шутник.
— Ты столько раз смотрела эти серии, наверняка знаешь каждое слово наизусть, не так ли?
— Ш-ш-ш. Я пытаюсь слушать.
И они уже почти не разговаривали. Обменивались короткими замечаниями по поводу того, как все устарело и какими вызывающими были некоторые модели одежды в семидесятые и восьмидесятые.
Клаудия начала зевать, когда пошли титры второй серии. Она уютнее устроилась на подушках, лежа на боку, подперев голову ладонью.
— Мне пора идти.
Она разомлела после двух бокалов. Вспышки молний сменились дождем, он однообразно стучал в окно, добавляя уюта их дружескому времяпрепровождению. Было так мило и привычно, казалось, что возникшее ранее напряжение между ними ей просто почудилось.
