Пастыри | страница 3



Нет, поправил себя Кондратьев. Лучше всего ему именно сейчас. Сейчас — когда он лежит на воде у теплого бока субмарины, а любимая женщина смотрит на него и прячет улыбку в жесткой линии губ.

Он заметил у Акико серебристый проблеск на виске. Мелькнул и исчез, словно показалось. Может быть, просто блик? Отражение солнышка на бескрайней фасетке океанской поверхности? Пусть будет блик, решил Кондратьев. Посмотрел, скосив до предела глаза и вывернув голову, на свою сплошь поросшую седым волосом грудь. Подумал: а время-то идет… Сколько его еще осталось? И тут же прогнал эту мысль, как гнал ее прочь всегда.

Правда, в последнее время гнать приходилось чаще. Самую малость. Чуть-чуть.

Он давно уже не ощущал себя чужаком-перестарком, как не воспринимал праправнуками людей, которые его окружали. Он просто жил, сроднившись с миром благоустроенной Планеты, и жить так было легко и радостно.

Ванин снова ожесточенно принялся доказывать что-то важное насмешнику Сане, но Кондратьев уже не слушал. Акико наклонилась к нему, коснулась волос и спросила:

— Волнуешься, Сережа?

Он улыбнулся.

— Волнуюсь, Акико-сан. Давненько мы с ним не виделись.

— Боишься, что он тебя забыл?

Кондратьев внимательно посмотрел в невозмутимое лицо Акико. В глубине темных глаз чертиками скакали веселые искорки. Он с облегчением вздохнул.

— Я ничего не боюсь, Акико-сан. И он не забыл. Ему не положено ничего забывать. Уж генетики позаботились о том, чтобы память у него была эйдетической.

Из башенки донесся мелодичный сигнал. Акико рыбкой нырнула внутрь, и Кондратьев услышал, как она говорит в микрофон — быстро-быстро, мешая русские слова с японскими. Ей отвечал то и дело перебиваемый шорохом помех мужской бас. Ясное дело, подумал Кондратьев: субмарина скачет по поверхности, словно летучая рыба, то и дело уходя под воду. Командир звена поднялся к солнцу, чтобы выйти на сеанс радиосвязи.

Кондратьев притопил ноги и встал в воде вертикально. Вгляделся в марево солнечных зайчиков над юго-западным горизонтом. Ему показалось, что он разглядел яркую искру, вспыхнувшую на мгновение и тут же затерявшуюся в танце миражей.

— Совсем уже скоро, — сказал Кондратьев сам себе. Спорщики на соседней субмарине услышали и примолкли, подобрались. Саня поднес к глазам бинокль, а Ванин опустил в воду микрофон на длинном кабеле и уставился в экран гидролокатора.

— О, слушайте, слушайте! — закричал он вдруг, сорвал с головы шлемофон и включил внешние динамики.