— Не я выбирала это дурацкое кресло. — Она откинула ворот его рубашки и лизнула его шею: — это все ты.
— Давай прекратим об этом. — Он хотел было отодвинуться, но кончилось дело тем, что притянул ее к себе. Он смутился, обнаружив, что все еще сидит в рубашке и в носках. — Как ты можешь говорить, что не выбирала это кресло, если я явственно помню, ты сказала, что предпочитаешь камин удобной и мягкой постели?
— Это была твоя фантазия: заняться любовью у камина. — Она наматывала концы его волос на пальцы, одновременно покусывая мочку его уха.
— А какова твоя фантазия? — Его рука гладила влажную кожу ее бедра. Он вновь наполнился силой внутри нее. Дыхание Алисы снова участилось, набухшие соски терлись о его грудь, стенки влагалища начали сокращаться — она вновь хотела его.
— Я знаю, чего бы я не хотела, — сказала она.
— Что же это?
— Заниматься любовью, сидя в этом кресле.
Она окинула взглядом их слившиеся тела.
— Я не шутила насчет того, что не чувствую своих ног, Клэйтон.
Он встал, поддерживая ее:
— Почему ты не сказала раньше?
Она засмеялась и обвила его шею руками:
— Не перенесла бы отсрочки.
Внезапно она охнула.
— В чем дело?
— Кажется, ноги проснулись.
Клэйтон достал рукой афганскую шаль, что была накинута на спинку кушетки, и бросил ее на пол перед камином. После того, как он опустил на нее Алису, он быстро потер ее ноги.
Алиса стонала и пыталась вырвать из его рук свои лодыжки.
— Спокойно, любовь моя: сейчас станет лучше.
Она закрыла глаза и лежала неподвижно.
— Уже лучше. — Она глубоко вздохнула, когда его пальцы принялись массировать ее ноги от кончиков пальцев до середины бедер.
Клэйтону пришлось туго. Он был вынужден сконцентрироваться на задаче восстановления циркуляции крови в ее конечностях. Безукоризненные изгибы ее икр дразнили его ладони. Тонкая, шелковистая кожа под коленями была как тончайший креп. А гладкие, кремового цвета бедра открывали треугольник золотистых кудряшек, что вел в “ворота рая”. В тесном кресле у него не было возможности увидеть все чудеса, что представились теперь взору. Мягкий отсвет камина освещал атлас ее кожи. Он взял ее ногу и поцеловал изгиб стопы.
— Ну, как теперь?
Ее ответ пришел сдавленным стоном, поскольку он коснулся губами лодыжки.
— Лучше.
Он снял смятую рубашку и носки.
— Становится прямо-таки жарко, правда? — Его пальцы забирались выше и выше по ее икре и по колену. Она лежала рядом. Он не мог на нее наглядеться. Он готов был провести ночь, созерцая ее красоту.
