После странной паузы Кентербери произнес:
– Мы не знаем. Вся страна для нас сплошная загадка, и совершенно ясно, что японцы хотят сохранить такое положение вещей и впредь и что мы им не нравимся, никто из нас. Нас здесь называют «гайдзинами», чужими людьми. Есть еще одно слово – «идзин», оно означает «люди, не похожие на нас». Не знаю, в чем тут разница, кроме того, что «гайдзин», говорят, звучит не так вежливо. – Он рассмеялся. – В любом случае, любви к нам они не испытывают. И мы действительно отличаемся от них – или они от нас. – Он закурил сигару. – В конце концов, они держали свою Японию закупоренной плотнее, чем комариная… держали закрытой ото всех почти два с половиной века, пока Старик Перри, Бакенбарды, не выбил пробку девять лет назад, – сказал он с восхищением. – По слухам, Токайдо кончается в большом городе, вроде как бы священном, под названием Киото, где живет их верховный жрец – его зовут микадо. Этот город такой особенный и священный, что, как нам говорили, он закрыт вообще для всех, кроме очень немногих избранных японцев.
– Дипломатам позволено совершать поездки в глубь страны, – довольно резко заметил Тайрер. – Это разрешается Соглашениями, мистер Кентербери.
Торговец снял свой касторовый цилиндр, которым необыкновенно гордился, промокнул вспотевший лоб и решил, что не позволит молодому человеку лишить его столь благодушного настроения. Ах ты, чванливый петушок с задиристым голоском, подумал он. Да я могу переломить тебя пополам, как хворостину, и даже не п…ну при этом.
– Тут все зависит от того, как понимать эти Соглашения, и еще от того, хотите ли вы сохранить голову на плечах. Я не советовал бы выходить за безопасную территорию, о которой мы условились с японцами, это несколько миль на север, на юг и вглубь острова, что бы там ни писали в Соглашениях – пока еще нет, разве что вас будет сопровождать полк солдат, а то и два. – Несмотря на все свое самообладание, он чувствовал, что полная грудь девушки под зеленым облегающим жакетом, завораживает его. – Мы здесь, как в садке, но тут не так уж плохо. В нашем Поселении в Нагасаки, это две сотни лиг на запад, то же самое.
– «Лиг»? Я не понимаю, – сказала Анжелика, пряча удовольствие, которое доставляло ей окружавшее ее вожделение, и втайне забавляясь им. – Пожалуйста?
– Лига – это примерно три мили, мадмуазель, – с важностью произнес Тайрер. Он был высоким и стройным, недавно окончил университет и был без ума от ее голубых глаз и парижской элегантности. – Вы, э, вы говорили что-то, мистер Кентербери?
