Эйден расслабил плечи.
– Как красиво ложатся сиреневые тени, а ветки деревьев будто пылают, – пробормотала Куин. – Хочется сохранить это в памяти.
Он вздохнул полной грудью и медленно выдохнул. Некоторое время они молчали. Куин надеялась, что Эйден, как и она, наслаждается вечерним отдыхом.
– Вы напоминаете мне кого-то.
Впервые Куин не уловила напряжения в его голосе.
– Кого?
Он повернулся к ней:
– Моя очередь.
Куин моргнула:
– Для чего?
– Поделиться тем, что может интересовать вас.
Меньше всего Куин ожидала, что он поддержит ее игру в откровенность. Собственно, она затеяла весь разговор лишь для того, чтобы дать понять, насколько важно для нее это путешествие. Но теперь глупо было отступать.
– Отлично. – Она лениво глядела вдаль, боясь смутить его.
– Смерть Дэниела потрясла мою семью.
Его брат погиб в автомобильной катастрофе восемь месяцев назад. Об этом писали все газеты. Куин крепко сжала в кулаке край одеяла.
– Папа с мамой души в нем не чаяли. Его смерть сразила их. – Он смотрел вниз, на свои руки. – Ничего удивительного. Он был необыкновенным человеком.
Он мог не говорить, каким ударом для него стала смерть брата: Куин видела это по его лицу. У нее в горле застрял комок.
– С тех пор моя мать живет в постоянном страхе за мою жизнь.
Несчастная женщина. Куин поняла, что Эйден имеет в виду.
– Забастовка диспетчеров и путешествие через всю страну, должно быть… встревожили ее? – Вот что на самом деле угнетало его, а вовсе не досадный инцидент в работе или страх пропустить важное совещание.
– Как вы сказали? Кортизол?
Она кивнула.
– У мамы он, вероятно, зашкаливает.
Куин не сомневалась: Эйден готов на все, чтобы успокоить ее, и сочувствовала ему всей душой.
– Скоро родители отметят тридцатилетнюю годовщину свадьбы, и…
– Когда? – Куин решила, что сделает все, чтобы он успел к торжеству.
– Двадцать четвертого.
Она перевела дух. Согласно ее плану, они должны добраться до тети Мары не позже двадцать второго. Он не опоздает.
– Мне надо помочь с приготовлениями, ведь праздник будет грандиозный. Я сам уговорил их, надеясь как-то отвлечь.
Куин спросила себя: какую жертву готов принести Эйден ради своих родителей? Как он сам перенес эту трагедию?
– Эйден, я соболезную вашему горю.
– Спасибо.
Оба молчали, пока тишина не стала мучительной.
– Можно мне сказать кое-что, касающееся вашей матери? – прошептала Куин.
Он замер, пожал плечами:
– Если только очень деликатно.
Деликатно? У Куин колотилось сердце. Она посмотрела на площадку, где, весело смеясь, играли ее дети.
