И поклялась, что никогда не отдаст Лили опасному гангстеру, каковым является ее отец.
Грейс сама удивилась, что ей удалось предельно затянуть процесс умывания и переодевания в джинсы и джемпер. А пока она меняла Лили подгузник и просто возилась с ней, и вовсе прошел целый час. Она не спускалась бы вниз и дольше, но Лили проголодалась и начала хныкать, требуя свою бутылочку.
Собравшись с духом, Грейс выпрямила спину и понесла дочку в кухню.
– Ты определенно не спешила, – заметил сидящий у стола Лука.
Он снял рубашку, и плотный, коренастый человек занимался его плечом. Грейс узнала Джанкарло Бреску, семейного врача семьи Мастранджело. Впрочем, в его присутствии не было ничего странного. Лука редко отправлялся куда-либо без врача – неудивительно, при его-то способе заработка.
– Странно, что ты не отправил наверх следить за мной одного из своих громил, – бросила она, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Грейс сама не понимала, что ее взволновало сильнее – обнаженный торс Луки или кровь на его гладкой коже. Капельки крови запутались в черных завитках, покрывавших грудь мужчины. Она вспомнила долгие счастливые часы, которые провела в его объятиях, вдыхая мускусный запах кожи, погружая пальцы в эти шелковистые волосы. Когда-то ее нельзя было оторвать от Луки никакими силами.
– Ты все равно никуда теперь не денешься, можешь мне поверить, – произнес он холодно.
– Это ты так думаешь.
Он засмеялся. Только в этом смехе не было ни капли веселья.
– Неужели ты надеешься, что я, узнав о ребенке, позволю тебе снова исчезнуть?
– А почему ты решил, что это твой ребенок?
Лука громко фыркнул, но не двинулся с места:
врач как раз работал иглой, и всякое резкое движение было рискованным.
– Полагаешь, я не узнаю свою плоть и кровь?
Грейс с нарочитым равнодушием пожала плечами и прошла с Лили на руках к холодильнику. Краем глаза она увидела окровавленную пулю, небрежно брошенную на стол, и вздрогнула. И снова вздрогнула, увидев, как врач умело зашивает разорванную оливковую кожу Луки.
Лука проследил за ее взглядом и раздул ноздри:
– Пуля наткнулась на кость. И не причинила особого вреда.
– Это хорошо.
Грейс пыталась справиться с потрясением, которое испытала при виде его раны. Слава богу, она не успела позавтракать: ее наверняка стошнило бы. А сейчас необходимо сохранять ясность рассудка. Держать себя в руках. Нельзя допустить, чтобы чувство вины взяло верх, а что касается сострадания… разве Лука когда-нибудь проявлял сострадание к своим жертвам?
