Глаза Донателлы блеснули, складки в уголках губ расслабились.
– Пожалуйста, позволь мне еще немного побыть с моей внучкой. Ведь я только что узнала о ее существовании.
Чувство вины кольнуло Грейс. Она неохотно кивнула:
– Тогда я пойду и распакую наши вещи, а потом вернусь за ней.
Донателла благодарно улыбнулась, и уколы совести стали ощутимее.
Грейс нехотя вышла в коридор и направилась в то крыло здания, которое занимали они с Лукой. Она готовилась окунуться в прошлое.
Однако здесь все следы прошлого были уничтожены. Единственным знакомым предметом была фотография семейства Мастранджело на стене, сделанная еще до смерти Пьетро, отца Луки. Они сфотографировались в день, когда Лука получил ученую степень. Лицо Пьетро сияло от гордости. Да и кто не гордился бы такой семьей? Вот Лука, старший сын, серьезному выражению которого противоречит пляшущее в глазах веселье. Рядом Пепе – младший брат, озорному виду которого ничто не противоречит. Спокойная, элегантная Донателла излучает безмятежность.
Не прошло и двух месяцев после того, как был сделан снимок, и внезапно Пьетро умер от сердечного приступа. Титул главы семьи перешел к Луке, и он носит его уже много лет.
Грейс медленно прошла через гостиную и, дверь за дверью, начала открывать некогда принадлежавшие им с Лукой комнаты. Изящная роспись, которой она покрыла стены, исчезла под тусклой, невыразительной краской. Мебель, которую они вместе выбирали, была заменена.
Когда Грейс открыла дверь спальни, горло у нее перехватило.
Стены, которые она часами напролет упоенно расписывала, создавая волшебный эротический сад, населенный прекрасными купидонами и сплетенными в объятиях влюбленными, были закрашены. Фрески, которыми она так гордилась и в которые вкладывала столько любви и надежды, покрывала унылая бежевая краска.
Впервые за этот день Грейс захотелось плакать.
– Кажется, для тебя это потрясение?
Она не услышала, как в комнату вошел Лука.
Молодая женщина втянула в себя воздух и быстро заморгала, а затем, подавив обжегшие глаза слезы, повернулась к нему:
– Нет, я просто удивлена.
– Тебя удивляет, что я уничтожил всякое напоминание о тебе?
Грейс подняла руку, чтобы убрать прядь волос за ухо, – она никак не могла избавиться от старой привычки, хотя уже несколько месяцев носила короткую стрижку.
– У меня не было желания спать в окружении любовников, когда моя собственная жена сбежала от меня.
– Значит, ты все поменял здесь не потому, что так захотела твоя новая подруга?
